суббота, 31 января 2009 г.

Лежащее на поверхности

Начиная с той дневниковой записи, в которой Ньютон сложил из своего имени латинский стишок про Иегову, наука базируется на неотрицании очевидного, что, однако, не может не вызывать некоторое недоумение, поскольку никому не очевидна внутреннесть микропроцессора, созданного посредством слепого копирования примерных, всегда существовавших образцов.

понедельник, 26 января 2009 г.

Рыбка

Ранним утром заканчивалась смена в больнице и Настя возвращалась домой, когда весь город спал, спал и пригород, и загород тоже был погружен в сон. Тогда начиналась другая жизнь, похожая на кошмар. Настя не помнила, чтобы раньше не испытывала этого томления, увлекающего ее в головокружительное беспамятство. По-моему, она начала испытывать это еще до рождения, еще даже и до зачатия, в прошлом, а может в позапрошлом веке, когда и бабушка ее не была рождена, и прадедушка еще не определился среди сперматозоидов, в каком из них воплотиться, и ничего еще не было.

Каждое утро Настя снимала одежду и падала на пол, ее бросало то в жар, то в холод, кожу стягивало, под ней пробегали волны судорог, она не находила места рукам и ногам, а голова ее моталась, и так Настя ползала по пустой, лишенной мебели квартире, пока не превращалась в странную зверушку, напоминающую огромную рыбу.

Быстро-быстро выскальзывала она в окно и не возвращалась до позднего вечера. А вечером, когда снова готовился мир отойти ко сну, слышался в квартире у Настеньки омерзительный звук, будто из ведра на пол вывалили прогорклый холодец, слышалось мерное шипение, словно пошел газ, и вскоре на полу можно было увидеть бледное, покрытое синеватыми прожилками и разными прыщиками тело. Настя поднималась и, пошатываясь, брела к куче в углу, из которой доставала свою ночную одежду - там были лифчики, трусы, кофточки и еще многое из того, чему обрадовалась бы каждая девушка.

Когда загород, пригород и город вымирали на несколько часов, Настя появлялась в больнице, где работала младшей санитаркой. Старики и молодые люди очень любили ее, они готовы были на многое, чтобы Настенька сделала им клизму или как минимум вставила оздоровительную свечу. Настя-же отвечала добром на их искреннесть и от души радовалась успехам каждого, даже умирающего, пациента. Но не спускала она ни одному человеку только одного: плохого отношения к рыбам. Кто при ней рыбу ел, считай никогда и не жил.

Аквариум больничный она освободила уже давно и с тех пор вредила, то воду из него выливая, то из моторчика выдергивая провода, так чтобы рыбу никто не посмел сажать туда больше. А однажды уборщица сделала страшную находку в холле - журнал "Аквариумист", весь истыканный ножницами и авторучками зарисованный - везде, где полагалось быть рыбке, страшная была начирикана рожа, в которой можно было без труда узнать себя, поверх же рожи линии перечеркнутые, а по центру каждой страницы слово "Смерть".

В те времена я как раз работал главврачом и сейчас, когда меня больше нет, вспоминаю с улыбкой о том, как взъерошенная и покрытая крупными каплями пота Людмила Семеновна ворвалась ко мне с этим диковинным журналом. Ах, как хотелось бы ей, чтобы все это оказалось милым розыгрышем, делом рук психических, которые содержались в подвале. Да кто бы их выпустил оттуда, дорогая Людмила Семеновна, подумайте сами вашей покрытой редкими волосьями головой. Так сказал я ей - а слово мое порой бывало грубым, не взирающим на лица, то есть нелицеприятным. Людмила Семеновна вскоре удавилась, как ей хотелось бы верить, из-за унижения, которое ей пришлось терпеть на рабочем месте. Но когда притащили труп, на моем столе лежал тот журнал, я переводил взгляд со страниц его то на труп, то на младшую санитарку, то на труп, то на младшую санитарку.

Мне достаточно было встретиться с ней глазами, чтобы понять все - от начала до конца. Я видел мокрые следы от ее ног на полу, я мог чувствовать запах, который сопровождал ее - о этот запах не был отвратительным, как стали бы вас уверять злые языки, он был запахом бьющей через край жизни - мертвой жизни - бьющей через край смерти - но я мог часами стоять рядом с ней во время операции, даже когда мы пересаживали сердца, я старался подольше выбирать инструменты, чтобы заставить эту санитарку стоять передо мной.

После того дня пациенты стали умирать, потому что нельзя младшей санитарке занимать место старшей во время операции, они могли получить заражение крови, да не со зла, а по невинному незнанию, и я ведь мог совершенно случайно перерезать им не ту артерию, мне это как врачу ничего не стоило. Они должны были благодарить нас за то, что им довелось умереть в это время - в это время больших надежд, время великое, полное свежести и сил - мне хотелось смеяться в их скорченные искаженные наркозом лица, и я смеялся, переводя взгляд то на судорожно стучащие по каталке руки, то на младшую санитарку; а потом в ординаторской я ничего не мог с собой поделать - только прижимался головой к груди ее, мерно поднимавшейся, и она клала руку на голову мою, и от живота ее пахло кораллами.

Ах если бы ее и моя смена длилась вечно, ночь никогда не кончалась, а город, пригород и загородные территории никогда не поднимались бы из тягучих глубин сновидения! Пусть бы это время длилось вечно и сколько счастливых, полностью выздоровевших людей ушло бы от нас - весело смеющихся, как мы, взирающих с улыбкою на мумий, которых сажают в лифты, на высыхающих стариков, машущих рукою из своего последнего склепа! Я дал бы им на ложечке рыбьего жира, и они целовали бы ложечку, а потом я велел бы им лизать пол там, где ступала младшая санитарка, и на боках у них я бы вырезал жабры, глаза-же вдавливал бы вровень с лицом, как у рыбок.

Я прошел весь утренний город, миновал пригород и оставил за своей спиной лопочущий чего-то во сне загород, я слышал стук десятков тысяч рук, нажимающих кнопку будильника. И упал я на пол, и руки мои размазывали по лицу моему слизь, и Настенька превратилась в рыбку на глазах моих, полных счастливого смятения, и забрался я на рыбку, как на пальму, обнял ее весьма крепко, и с третьими петухами выскользнула Настя в окно.

воскресенье, 25 января 2009 г.

Стандартные приложения

Одной из стандартных программ в операционной системе Ubuntu является шикарный переключатель раскладок, позволяющий производить так называемую тонкую настройку параметров клавиатуры, которой позавидовали бы даже такие приложения как punto switcher. Легким недостатком переключателя в Ubuntu является то, что он не работает.

Починить его несложно. Для этого достаточно в файле /etc/X11/xorg.conf поменять


Option "XkbVariant" ","
Option "XkbOptions" "grp:alt_shift_toggle,grp_led:scroll"


на


Option "XkbVariant" ",typewriter"
Option "XkbOptions" "grp:caps_toggle,grp_led:scroll"


Теперь после входа в систему с задержкой или автоматического входа настройка клавишы caps lock не будет бесследно исчезать.

Другой полезной стандартной особенностью Ubuntu является наличие хорошо всем знакомой раскладки "Typewriter", которая, однако, была составлена на основании редких экспортных вариантов советских пишущих машинок и потому не знакома никому. Чтобы исправить эту незначительную недоработку, следует внести желаемые изменения в файл /usr/share/X11/xkb/symbols/ru

Ганси уходит

#657 Ганси уходит - Условия быта в оторванной от цивилизации альпийской деревне - Ганси встречается с Неведомым

суббота, 24 января 2009 г.

О детоненавистничестве мужчин и женщин

Говоря о культе Губительницы детей нельзя не остановиться на одном небезынтересном моменте, касающемся превалирующей готовности молодых матерей и отцов убить ребенка, нежели выращивать его.

среда, 21 января 2009 г.

Дом Амогханаштры

Когда я жил в борделе, - а об этом счастливом периоде написано немало строк, - у нас существовала игра, в ходе которой я читал у девушек по губам, они-же читали тот материал, благодаря которому я познал суть вещей, но речь сейчас о другом.

Уже тогда, с самого начала, мне стало понятно, что в мире людей нельзя жить, не имея какого-нибудь изъяна. Точно таким образом нельзя прийти куда-то без масонского кольца на пальце и ожидать, что вам предложат связаться с ложей.

У меня отыскался один такой изъян, правда не физический и тем более не душевный, ведь, будучи искусственно зачатым и выращенным, я олицетворял эссенцию совершенства. Мой изъян состоял в том, что у меня не было, как это называют, сердца в груди. По этой причине я не мог, например, сказать что-нибудь, положа руку на сердце, или сослаться на горький привкус в сердце (я ничего не путаю?), или-же, наконец, сказать что-нибудь в сердцах.

Впоследствие началась путаница, когда из-за сердца меня обвиняли в том, что я не человек. Поскольку я был молод, то уходил от ответа. Мне казалось, что даже в просвещенные века за такое могут отправить на костер, но дело было в другом. Это не нечеловечность отправила меня на костер в те давние еще не просвещенные века, а именно бессердечность.

Нечеловечность или то самое кольцо, о котором чуть выше, смотрится по разному, хотя в общих чертах субституирует близость к одному и тому-же, к прекрасной границе невозвращения, на которой должен стоять тронутый печатью изъяна, а в противном случае, если не стоит, он долго и мучительно умирает, что, учитывая бессмертный континуум нечеловечности, представляется особенно трагичным и действительно является таким. Отсутствие сердца - редкий и чудесный дар, наделяющий нечеловечность пикантной прелестью, но не следует ждать, что люди оценят это по-достоинству. Человек без желудка или без уха вызывает жалость и он тем смешнее, чем более попытается презирать людей - ему проще всего стоять, как я думаю, на грани гибели, повернувшись к миру спиной. Но если отсутствует сердце, то вы предрасположены к своего рода легкомыслию, широте души, великой щедрости - вам ничего не стоит подарить кому-нибудь дьявольскую нескончаемую бутылку вина, а того человека назавтра сожгут.

Я всегда уходил к последней черте за Силой, оставляя позади нечто невразумительное, и находил утешение, я прочитывал по губам наставление и разъяснение моих действий, но когда тело мое снова слепляли из пепла, пускался в прежние легкомысленные авантюры, мои жесты состояли из одних только отклонений от Пути, в полном бессердечии я мог идти совсем в другую сторону и это не подлежало корректировке - только радикальному началу заново, когда раздавленный скалою или испепеленный я с видимой неохотой, как положено существу гордому и бессердечному, протягивал костяную руку за помощью.

Нашлись умные головы среди моих любимых наставниц, которые предложили привязать мне к мизинцу нитку - обычную титаническую нитку - за которую потом развязалась целая борьба, все хотели дернуть за нее, то есть видимо, правильно говорят, что у семи нянек дитя без сердца, впрочем, чем это закончилось, я сейчас не помню, но твердо знаю одно, я поселился в доме, стоящем на границе невозвращения, дом страшных, неизвестных бодхисаттв, славящихся отсутствием сердца, тут мы мучаем несчастных и пьем их кровь, многозначительно поглядывая друг на друга.

-Вы еще не поняли, что такое страдание? - Спрашивает кто-нибудь из нас время от времени, внимательно глядя на остальных.

-Нет.

-Я тоже. - И пир продолжается.

вторник, 20 января 2009 г.

Однорукий Бандит

#655 Однорукий Бандит

Мясной человек

Мясной человек идет на запад через тоннель, соединяющий пригороды Мондшаттендорфа с территорией национального парка Франконский Лес. Он мог бы взять такси, но убежден, что в общественном транспорте в последнее время слишком сильно пахнет трупом, которого необходимо преодолеть и изжить насовсем.

В его роду были знаменитые люди, например его дедушкой был Марко Поло, утверждавший, что бенгальские огни изобрели в Китае. Его бабушкой был некий европейский демон, о чем писали путешественники в путевых дневниках. Слишком много предков, слишком много предков для одного человека, не так-ли?

"О боже, какой умный, почти нечеловеческий взгляд!" - Невольно вздыхает он, останавливаясь посреди тоннеля. На выступающем камне сидит ворона, со склоненной головы которой блестит внимательный глаз. Она сжимает в клюве ветку рябины, держа ее немного неестественно, словно из опасений запачкать черненькое платье кровью.

-Это все, что осталось от неба, от солнца, - как завороженный повторяет он, взирая на очаровательные ягоды. Его взгляд странно блуждает, он долго стоит, словно глядя на стеклянную игрушку, в которой падает снег, если потрясти осторожно, так чтобы не разбить.

-...от звезд, от радуги, от северного моря, от южного ветра. - Он медленно перечисляет вещи давно исчезнувшие, делая небольшие паузы, чтобы не упустить ни одной.

-От шести вещей, - резюмирует он, - ничего не осталось.

Некоторое время спустя он движется дальше, в его фигуре есть что-то рассеянное. Губы выразительно поджаты. Ворона оглушительно каркает и обгоняет его, почти касаясь плеча, и садится на камень немного впереди. Он останавливается, словно силясь вспомнить что-то, заново выстроить ход давнишней мысли, забвение которой, возможно, привело к катастрофе.

-Ничего не осталось... - на его лбу выступают крупные капли пота, - кроме этих шести ягод, да, кроме этих ягод.

Он кивает в подтверждение своей правоты и медленно втягивает ноздрями холодный воздух, затем медленно выпускает его, потом снова втягивает и замирает с немного откинутой в сторону головой.

Они наблюдают друг за другом, не шевелясь. Два немигающих глаза стараются проникнуть друг в друга. Не выпуская из поля зрения Мясного человека, ворона раскусывает одну ягоду, потом вторую, ее мягкий язык раздавливает их, едкий сок капает в темноту.

-Хватит! - Каркает она и летит вперед. Человек подходит к камню, на котором остались лежать ягоды. Его дыхание едва слышно и почти не виден пар, струящийся сквозь приоткрытые губы. Он кладет одну за другой три оставшиеся ягоды в рот, медленно раздавливая их зубами.

-Вот так. - Подытоживает он, прежде чем двинуться в сторону, куда улетела ворона. Когда он поворачивается, слышен каждый шорох его одежды, но внезапно этот звук исчезает. Тишина грохочет сама по себе, в грозовом мраке каждая тень абсолютно черна, всякое присутствие отсутствие.

Он подходит к плоскости окна, за которой его ждет ворона. Плоскость похожа на воду, это сверхстабильный порог, грань вечного невозвращения.

-Предупреждаю, - неожиданно высоким тоном говорит ворона, ее голос переливается в наслоениях тонов, разбивается на волны, набегающие сами на себя, - я предупреждаю тебя, сюда входящий, оставь все надежды. Их надо оставить на той стороне, где стоишь. Положи их рядом с собой на пол. Вот ножницы.

В ее крыльях, переливающихся в наслоениях тонов и разбивающихся на волны, набегающие сами на себя, сверкают ножницы. Они летят в темноту и стоящий в дверях ловит их. Ловко, как будто учился этому делу у лучшего портного, он перерезает нитки надежд, свисающие с его платья, которое при ближайшем рассмотрении оказалось разодранным в клочья. Он отрезает нитки, да целые лоскуты, появляется бахрома, и тогда он отрезает ее, платье буквально рассыпается у него в руках, но он проворно ловит его и отрезает, пока все нитки не оказываются аккуратно сложенными в ногах.

Его лицо искажается от внезапной боли, он поднимает свои ладони к свету и видит кровь. Его грудная клетка раскрыта, обрывки сухожилий торчат из-под кожи рук и ног, исколотая ножницами крышка черепа качается на полу, как керамическая фиала, наполненная копошащимися личинками.

-Пути назад - нет! - Ревет вороний голос с той стороны, в нем читается спокойное и немного снисходительное торжество. В ее клюве что-то блестит, переливаясь в наслоениях тонов и разбиваясь на волны, это - металлическая заклепка. Ворона с неожиданной игривостью качает головой, привлекая внимание к тому, что находится у нее в клюве.

Останки в гипнотическом трансе делают шаг за порог. Черные ласковые крылья обнимают его и мягким молниеносным движением ворона забивает блестящий предмет. Перед ним открывается перспектива настолько-же прекрасная, насколько страшная и бесконечная, он ступает по винтовой лестнице, обняв ворону за обжигающую осиную талию.

-И я еще сомневался. - Клокочет безвидный мрак, когда взгляды их снова встречаются.

понедельник, 19 января 2009 г.

Государство и крепостничество

Нельзя не обратить внимание на некоторое удвоение термина в понятии "полицейского государства". Как принято в индоевропейских языках, усиление обозначается удвоением слова, напр. "красный-красный" в значении "очень красный", причем последнее означает буквально "настолько красный, что это очень трудно не заметить", в то время как дупликация характеризует независимую от наблюдателя интенсивность характеристики наблюдаемого.

Итак, "полицейское государство" это ничто иное как "государство-государство", если допускать, что "государство" означает именно то "государство", которое понимается как таковое в большинстве современных индоевропейских языков, преимущественно западно-европейских, в которых понятие "государство" совершенно определенно коррелирует с понятием "полиса", то есть "города" и "крепости", в связи с чем по-русски государство должно было называться "крепостничеством", чего, однако, не происходит. Если рассмотреть понятие полицейского государства в другом языке, например в немецком (Polizeistaat), то имеет место истинная дупликация. Наше "государство" возводится к слову "государь", означающему "тот, кто в избытке владеет и дарует скот" или буквально "коров-хорошо-дающий". В противность этому архаичному понятию государства, "гражданин" полностью соответствует современным аналогам, из чего следует, что наш "гражданин" является на самом деле гражданином не государства, а крепостничества, а "государство" не является субъектом его гражданства, представляя собой непонятное, анахроническое и отделенное от современного мира системное образование, к которому в самом деле не имеют отношения не только рядовые граждане, но и все так называемые властные структуры, возникающие на базисе граждан.

Таким образом, "полицейское государство" в русской социокультурной языковой среде репрезентирует отнюдь не усиление понятия "полис", а нечто совсем другое: попытку подмены полисом неизвестного государства, имитацию его причастности к нему.

В санскрите, который фиксирует относительно древнее (не путать с архаическим) состояние дел, имевшее место в период индийского средневековья (около первого тысячелетия до н. э.), не существует ни понятия "государства", основанного на "городе" (полисе), ни "гражданства", основанного на "крепости" (полисе). "Государство", как уже можно догадаться на примере русского языка, должно было бы означать некую объектность "государя", однако в действительности дело обстоит несколько сложнее. Само понятие государства как полицейской системы, столь привычное и разумеющееся в наши дни, отсутствует во всех традиционных культурах, включая ту, существование которой описывает санскрит. Современное государство представляет собой конструкт, абстрактную модель города, далекую от города в традиционном его понимании, ничего подобного не существовало до нашествия иудеохристианских варваров, нашествия, которое выражалось в том числе как разлагающее влияние, подточившее западную цивилизацию и подготовившее почву для крупномасштабной инвазии семитских конфессий и обычаев, впрочем, правильнее будет говорить об арабо-еврейских девиациях семитской традиции, в которой, конечно-же, как и во всякой национальной Традиции, не могло быть места секулярному государству-конструкту и прочим нетрадиционным сеуевериям.

То, что существовало еще в первом тысячелетии до н. э., было кратией, которая в любых ее частных случаях является теократией, но никаким образом не было "государством-полисом". История учит, что Теократия является системой, возникающей по мере деградации архаических национальных доменов, олицетворяющих торжество Национал-Суккубизма.

Фокусники

Недавно в нашем городе группа фокусников отправилась на тот свет. Это произошло прямо посреди представления, когда зрители синхронно отвалили челюсти, готовясь заливисто расхохотаться, от фокусников не осталось следа, никто даже не понял, что произошло и как, да только вот замерцало окружье вроде черной дыры, которое тотчас было оцеплено полицией.

Меня предупреждали не выходить, потому что погода стояла переменчивая - легко было шагнуть прямо в дождь из ласкового солнечного вечерка, а оттуда следующим шагом или прыжком очутиться в зимнем полудне. Для такой погоды это ничего не стоило.

Но я, однако, откушал кренделей и в сытом виде решил пройтись, для чего спустился по добротной дубовой лесенке - а живу я на верхушке дерева - затем обогнул заброшенное поместье и далее держался той дороги, что ведет к морю.

Шагах в двухстах от моря мне встретился странный человек, которого я принял было за фокусника, подумав, что тот отбился от группы своих и не достиг того света. Его могли встретить в конце тоннеля высоченные световые фигуры, сказавшие: "возвращайся!" То дьяволы испытывают честных католиков, превращая их в нежить, и некоторые, поддавшись на обман, сотворяют великие чудеса, стремясь завлечь в данную ловушку еще больше народу.

Я не сразу понял, почему этот человек привлек мое внимание, а дело было вот в чем: двигался он необычным образом, сообщая телу своему поступательное движение засчет упругого выгиба позвоночного хребта, образовавшего дугу, коея опиралась на правую ногу и правую-же руку, при этом левая рука и левая-же нога синхронно и достаточно свободно подрагивали на весу, словно пружинки, торчащие из авторучки о многих стержнях, если бы ту разломал непослушный ребенок.

-О какая отвратительная и в то-же время прекрасная кукла! - Покачал я головой и на всякий случай взвел курок мушкета, а затем протянул пострадавшему руку помощи.

-Нет. - Покачал тот головой, и я с ужасом увидел, что та продолжает раскачиваться, когда уже не нужно бы, доводя моего нового знакомого до исступленного отчаяния.

-Нет, - с булькающими звуками каркал безвольно раскрытый рот, похожий на кляксу, и повторял, он повторял это снова и снова: - нет, нет, не нужно.

-Вы занимаетесь гимнастикой? - Я попытался простыми словами из жизни вернуть несчастному присутствие духа, но тот в ответ захихикал и принялся ковылять вокруг меня, словно принюхиваясь, и в этот момент волосы на моей голове встали дыбом. Мне показалось, что, возможно, части его тела некоторым образом поменялись местами, одни стали выполнять функции других, и то, что казалось головой, было на самом деле чем-нибудь вроде ногтей, ослепительное-же розовое тело, как губка, оно впитывало мысли мои и мой запах читало, каким-то непостижимым образом взирая само по-себе, и движения его лишь казались - оно могло двигаться вовсе не в ту сторону, куда ковыляло, подрагивая на вывернутых страшной силой конечностях.

-Кто тобой управляет? - Нахмурив брови, я направил мушкет на это чудовище, и тогда раздался гром, своей спиной я ощутил колесо, которое неслось через измерения, взбивая пену, высекая искры из плоти - погода расступалась, как занавес, падали облака, поля моей шляпы обвисли под дождем и тотчас покрылись инеем, но в следующее мгновение, еще до того, как снежинки моего дыхания коснулись губ, зашипели в клубах пара и вспыхнули, не выдержав соревнования с бешенно вращающимися глазами, сумасшедше подмигивавшими из разных частей небесвода в тошнотворном и непредугадываемом порядке.

Я ударил монстра каблуком в висок, чтобы оттолкнуться и совершить тройное сальто, спасшее мое взвывшее как стальная пластина тело от столкновения с колесом, но увидев его перед самым приземлением, перед тем как подобраться и почувствовать под ногами пружинящую землю, я замер - повис в воздухе, а рука моя, сжимавшая мушкет, тщетно разгибалась, в ней трещали суставы, от напряжения гудели мышцы, она передвигалась по милиметру, нащупывая себе путь сквозь липкие струи перекрутившихся сухожилий.

Очнулся я от этого потрясения лишь спустя много месяцев и еще долго не мог мыслить достаточно ясно для того, чтобы уразуметь звуки, рулады которых меня тогда окружали. От меня осталась только одна голова, как мне объяснили, мое тело было сожжено по-ошибке тридцать шесть лет тому назад и уже не подлежало восстановлению. Признаться, это не напугало меня, я даже пропустил объяснения мимо ушей, потому что с первым-же проблеском сознания взгляд мой был прикован к колесу, стоявшему точно напротив ящика, к коему подсохшие и мумифицировавшиеся края моей шеи были пришиты проволокой. На этом колесе сидела фокусница, внимательно глядя на меня, и поскольку она молчала, я продолжал терпеливо ждать. Я мог бы снисходительно улыбнуться в ответ на сбивчивые скороговорки моих врачей, в которых слышались виноватые нотки, ведь им не удалось правильно диагностицировать мнимую смерть, в результате чего правда открылась слишком поздно - когда голова моя в печи внезапно завизжала - они болтали что-то в свое оправдание, но я даже не слышал их.

Я знал, что встреча с искаженным чудовищем была галлюцинацией, порожденной долгим постравматическим сном, из которого меня пробудила фокусница на колесе, образы которой трансформировались разлагающимся мозгом в предысторию с исчезающими фокусниками. Достроенной предысторией была и жизнь на дереве, ведь в самом деле, нельзя верить, будто я жил на дереве, такого попросту не бывает. Но чем тогда была история, которой надлежало быть, история потери тела и предшествовавшей тому жизни? Я не уверен, что возможно провести определенную черту, за которой начиналась бы другая история, которая была вне континуума бреда, проистекающего из естественных процессов разложения тканей головного мозга. Лишь колесо с фокусницей не меняет своих очертаний, оно не пересекается линиями, создающими пространство, а напротив, те облегают его, меняя коэффициенты собственного преломления в зависимости от угла наклона колеса, когда фокусница раскачивается, и пространства окружают ее, деликатно и скромно, как легкие одеяния.

воскресенье, 18 января 2009 г.

Стандартные приложения

Как мы уже отмечали, лучшим выбором для неопытного пользователя является операционная система Ubuntu, которая сразу после инсталляции является пригодной для людей с низким IQ, в отличие от windows, предполагаемой для тех лиц с нулевым или отсутствующим интеллектом, которые с отвисшей челюстью смотрят по телевидению рамку.

Вызывает некоторое удивление базовая комплектация Ubuntu - при наличии в минимальной стандартной инсталляции достаточно сложного в освоении и предполагающего навыки ориентации в маловразумительном нагромождении окон графического редактора GIMP, система комплектуется и такими 'стандартными' средствами как 'Nautilus' и 'Глаз Gnome', которым было бы, как и ряду других 'стандартных' приложений, самое место в windows95. При этом в менеджере установки приложений находятся работоспособные аналоги указанных программ, которые, однако, требуют знания о том, что они есть, без которого выделить их среди бессмысленного ПО, такого как Наутилус и Глаз Гнома, достаточно сложно.

Итак, вот некоторые из программ, которыми необходимо заменить 'стандартные':

gThumb вместо глаза;
gnome-commander вместо Наутилуса
wicd network manager вместо неработоспособного network managera.

Поскольку в убунту уже установлен Open Office, остается установить еще несколько полезных программ, это:

blender
incscape
filezilla
truecrypt

Надо сказать нелицеприятное слово об ftp-менеджере filezilla, который можно установить исключительно из соображений его мультиплатформенности. Под внешней 'респектабельностью' этой программы 'скрывается' одна милая функция: экспорт списка. Экспортировав список, вы увидите в файле все пароли, что, несомненно, является очень удобным для каждого, кто исследует чужие компьютеры в гостях или в любом другом месте. Эта опция будет лучшим выбором для неопытного вора данных. Ввиду этой странной функции, filezilla должна устанавливаться в контейнер truecrypt.




Для сохранения снимков экрана в Убунту не требуется сторонних программ. Приведение в нажатое состояние клавишы print повлечет за собой открытие изящного окна с предложением сохранить графический файл. Совокупность подобных прикладных инструментов неотъемлема от качественной операционной системы.

О двух правильных инструментах

Репродуцировать форму, раздражающую персону в среде других персон, означает настаивать на своей ошибке, при этом признавая ее. Посредством повторения нежелательного это нежелательное не преодолевается. Оно хорошо узнается, однако надобность в таком познании можно охарактеризовать как каприз, базирующийся на изначальном желании именно это познать, а не на чем-либо другом. Рассматривая результаты своей деятельности с точки зрения незаинтересованной стороны - а всякий результат надлежит для этого отразить в горизонтальной плоскости, - персона определит, насколько использованные формы соответствуют телеологии. В случае несоответствия телеологии следует признавать ошибочность форм и выполнять действие заново, пока его отражение не достигнет той тонкости или совершенной незаметности, не оставляющей в уме ровно никакого следа.

Благородные мужи наделены великой способностью раздражительности, позволяющей им оспаривать все данные объективной реальности и достигать совершенной прозрачности во всех делах. Разумеется, на их лицах не дрогнет ни один мускул, что выгодно возвышает их над мирскими делами и склоняет к размышлениям. На самом деле жизнеобеспеченная среда очень щедра к щедрым, каждым уголком и каждым проявлением своим вызывая у них неприязнь, что позволяет персоне непрерывно узнавать, какие формы ей в действительности кажутся нетелеологичными, в то время как люди из низших сословий вынуждены тратить целую жизнь на то, чтобы узнать какую-то одну деталь и после этого унести свое знание в могилу.

Раздражение это Чандаяна называет правильным инструментом, сродни скальпелю, который Нечистая Дева, напившись Сомы, уронила в свое возлюбленное препарированное насекомое. Насекомое в Традиционной таблице рангов стоит между растением и четвероногим, и таким образом является вторым в Иерархии. Чандаяна опровергает теорию о том, что человек был создан в виде растения, о чем постоянно твердили еретики - подобно католической ереси филоквии это противоречит здравому смыслу. Человек был создан после четвероногих и он является двуногим. Возлюбленные насекомые-же были сотворены вторыми.

Нечистая Дева уронила скальпель в насекомое, но затем поцеловала его, наделив даром священного страха. Благородные мужи с тех пор пребывают в гнетущем и сладостном страхе, удачно оттеняющем блаженство, которое неотъемлемо от разложения в объятиях любимой Девы. Страх смерти, страх жизни и страх пустоты - страх этих трех форм сознания Нечистой Девы - являются гарантией непрерывности Традиции, прокладывая путь стремлениям чистой души к сумеркам волшебного ума.

суббота, 17 января 2009 г.

Ощущение комариного укуса

О чем с согласием пишут многие исследователи, лишь совокупность данных из взаимодополняющих "источников" чувств дает представление да и попросту доказывает наличие источника раздражения. Так, человек, ужаленный комаром, не имеет права воспользоваться одним достаточно туманным ощущением, чтобы огласить обоснованную жалобу. Ему может казаться, что чувство укуса определенно указывает именно на комара, поскольку данное чувство некоторым образом соответствует представлениям, полученным через прежний опыт, однако если он всерьез станет утверждать, что его укусил комар, то уподобится сумасшедшему из тех, которых принято изолировать как наиопаснейших для общества персон. Только подтверждая данное ощущение контролем аудитивного и визуального ряда, он верифицирует гипотезу и наделяется правом обоснованного утверждения.

Между тем, никто не дает гарантии отсутствия патологии опыта как такового, изначальной ошибки в процессе обучения распознаванию аудитивной, визуальной и чувственной информации - ошибки, благодаря которой любая потенциальная ложь принимается на веру - так-же как принимается на веру видение мистика им самим. Принятие лжи видения обусловлено врожденной лживостью чувственного аппарата и, разумеется, имеет лишь самое отдаленное отношение к мнимой лживости видений. Касательно лживости видений можно сказать два слова: во-первых, что субъекты благородных видений всегда олицетворяют правду и никогда не лгут, они по своей возвышенной природе безупречно правдивы - как демоны, слово которых неопровержимо потому, что воля их несклоняема и праведность абсолютна; и во-вторых, объектность неблагородных видений естественно лжива, как объектность субъекта, при условии, что ее видит его эмуляция.

Так или иначе, всякая данность видения тендирует к тому, чтобы немедленно становиться истиной в первой инстанции, что в отличие от укуса комара не имеет аналога в жизненном опыте, но фундируется опытом сновидений. Опыт сновидений для человека мало отличим от опыта жизни в том плане, что то и другое носит характер безропотного принятия на веру в случае, если безропотность как таковая не преодолена инициатическим опытом. Выйдя за порог, эмуляция посредством приобщения к самоосознаванию субъекта опровергает весь неиницииатический опыт как мнимый.

Надо отметить, что мнимость опыта распространяется и на опыт опровержения. Опровержение комара возможно исходя из опыта опровержения не-комара, кажущегося комаром, то есть верифицированного недостаточным числом средств. Согласно этому опыту, опровержение комара должно доказывать наличие другого средства, которое опровергает данные чувственного, аудитивного и визуального ряда. Не владея таким лишним средством, которого попросту нет и не может быть у человеческой формы, человек предается фантазии и в конечном счете возвращается к поведенческой логике безропотного принятия, он может начать и обязательно начнет видеть то, чего в-принципе нет.

Нечистая Дева положила конец всем людям и объяснила реальное положение вещей, дав безупречные методологии недискурсивного и необусловленного опровержения. Она сказала собственными устами слово: абсолютное Нет, повторяемое ушами, глазами и кожными покровами, направленными в согласии с праведным взглядом. Уничтожив всех живых существ, Нечистая Дева продемонстрировала светозарность Хаоса и собственного нетварного Сознания, обжигающего и жесткого излучения ее Ума и ее Тела. Ее святое абсолютное Нет стало одной непреходящей надрывной нотой, вечной симфонией Богатых.

пятница, 16 января 2009 г.

Дискуссия в дискурсе Чандаяны

Как отмечает Кродхананда, чандаянская школа риторики и учение о ведении дискуссий базируется на трех основных принципах:

1. Сгноить;

2. Разложить;

3.
Втоптать;

"Я не хочу создавать у кого-либо иллюзию того, что со мной можно иметь дело как с разумным или рассудительным человеком, который готов понимать и прислушиваться ко всякого рода ерунде." - Сообщает Кродхананда. - "Напротив, я сразу сказал, что, подобно свинье, больше всего люблю валяться в грязи и чтобы собаки лизали мне гениталии. Меня мало что интересует в вашем дурацком мире, и если что-то найдется такое, которое дотронется до меня, пока я развлекаюсь, я подвергну это чудовищному возмездию - будь это существо, вещество или что-нибудь еще. Для примитивных умов покажется непонятным, почему я предпочту два часа в поте лица своего призывать демонов, которые разрушат препятствие, вместо того, чтобы за три секунды обойти его, но таким непонятливым я сразу скажу: потом узнаете."

Кродхананда в этой своей работе апеллирует к так называемой концепции блага для большего числа благородных существ. Эта концепция изначально достаточно широко освещалась в Чандаяне, но лишь после Кродхананды оформилась в стройную доктрину. Согласно учению о большем благе, Кродхананда, быстро обходящий препятствие, приносит великое благо только себе и некоторому набору функций, характеризующих препятствие, тем самым из-за отсутствия большего числа благовоспринимающих субъектов им наносится вред. В случае-же, если Кродхананда созывает демонический консилиум и просит совета у Нечистой Девы, которая приказывает своим подчиненным устранить препятствие, благо приносится большему числу благородных существ, а приносимый при этом вероятный и в ряде случаев неизбежный вред препятствию и его функциям не имеет значения, потому что ни в каком случае не имеет его.

среда, 14 января 2009 г.

Инстинкт сохранения операционных систем

В случае достаточно долгого использования простого или сложного инструментария пользователь вырабатывает достаточно стойкий навык неосознанного обхождения критических или слабых мест системы. Благодаря находящему самое широкое применение принципу инстинкта самосохранения пользователь никогда не приведет в неработоспособность операционную систему windows, при условии, что он работает в ней десять лет. В его сознании формируется стойкая иллюзия того, что систему "очень трудно привести в неработоспособное состояние". На самом деле это означает лишь обусловленную инстинктом невозможность совершить критически вредоносное действие, которое повлекло бы за собой необходимость долгих и неприятных процедур восстановления, а ведь на самом деле испортить систему очень легко.

В ситуации, когда обремененный данным инстинктом пользователь меняет инструментарий на формально схожий с прежним, но по принципам устройства иной, он продолжает считать, что его действия не могут или не должны нанести системе урона. Этим объясняется то обстоятельство, что операционную систему "linux" опытный пользователь "windows" может привести в негодность в два-три шага, чего, однако, не произошло бы, если бы пользователь не обладал опытом. Неопытному пользователю будет одинаково сложно и безразлично приводить любую операционную систему в негодность, поскольку его неопытность не позволит совершить действия, простого и логичного с точки зрения опытного. Неопытный пользователь не станет организовывать общий доступ под рутом к системным директориям и деловито манипулировать файлами, принципа функционирования которых по сути этот пользователь не знает. В windows, в свою очередь, пользователь, не обремененный опытом, не почувствует необходимости попробовать отключить устройство "графический адаптер", да даже залезть в эти настройки, несмотря на то, что, если бы залез, то мог бы сделать это с полным безразличием. (Надо подчеркнуть, что неопытный пользователь фактически воспринимает систему как непроницаемую оболочку графической среды, сродни телефону или фотоаппарату, вскрывать который было бы безумием) В свою очередь опытный пользователь windows физически не сможет этого сделать, все потенциально опасные места для него закрыты слепым пятном, вследствие чего операционная система функционирует без нареканий в течение пяти и более лет после инсталляции.

Важным отличием операционной системы windows является то, что функционирование в течение пяти лет подразумевает непрерывное совершение пользователем огромного числа ненужных и (в случае опытного пользователя) закрытых слепым пятном действий, направленных на то, чтобы заставить операционную систему не мешать. Пользователь windows хорошо разбирается в дорогостоящем программном обеспечении, он имеет коллекцию ссылок по теме его взлома, которую вынужден непрерывно актуализировать, равно как и десятки форумов, поясняющих все многообразие недокументированных функций операционной системы. Полную противоположность этому являют современные дистрибьютивы linux, в-частности ubuntu, которые предоставляют себя в полное распоряжение пользователя сразу после инсталляции. Понятие поиска программного обеспечения в ubuntu имеет несколько иной смысл, чем в windows, поскольку все программы устанавливаются через простой в использовании менеджер, позволяющий найти нужное по описанию или названию. Так называемая - и для пользователя windows равная катастрофе - переустановка системы не подразумевает в linux того, что в течение месяца вам придется переустанавливать все программы и заново "укрощать" каждый раз одну и ту-же систему. В актуальном менеджере приложений новой версии ubuntu достаточно будет отметить галочкой необходимое ПО.

Следует сделать немаловажную оговорку касательно "необходимого ПО". Как привыкли верить пользователи windows, операционная система после инсталляции "требует определенной доработки". В-принципе, это-же относится и к Ubuntu, с той разницей, что доработка требуется отнюдь не для того, чтобы система могла хоть что-то сделать или хотя бы отобразить содержимое файлов, а для того, чтобы вы смогли предаться неким специфическим видам работы.

Немаловажное значение имеет совместимость приложений, целый ряд которых по-прежнему трудно найти среди программного обеспечения для linux. Мы провели целый ряд опытов и были убеждены в том, что ПО из операционной системы windows без нареканий функционирует в wine посредством имитации аутентичного API. Так, мы установили на нетбук необходимую (для создания наших текстов) программу SuperPI, а также словарь санскрита и древнегреческий словарь, важную программу Winrar (мы пользуемся ей для сжатия и разжатия результатов SuperPI, что приводит к повышению эластичности), а также программу roboform (прежде чем стирать достигшие эластичности результаты, мы помещаем их для безопасности в безопасный контейнер).

Указанные факторы делают операционную систему Ubuntu лучшим решением для неопытного пользователя, равно как и для одумавшегося пользователя windows, способного открыть глаза на принцип функционирования инстинкта сохранения системы.

Излишне подчеркивать, что данная статья рассматривает парадигму системы как таковой, иллюстрируя ее понятными примерами и живыми вставками из повседневного использования компьютеров, которые мы разработали на основании анализа десятка тысяч текстов в международной компьютерной сети. Эта работа призвана демонстрировать общий принцип системы и места пользователя в ней, в-частности восприятие любой системы как непроницаемой графической среды сродни фотоаппарату и телефону, вмешиваться в устройство которых было бы безумием. Мы рисуем в привлекательном свете перспективу смены системы, демонстрируя неизбежность разрушения современного мира и перехода к системе Национал-Суккубистского Порядка.

Полночи

#654 Монах-Бычок - Правда о солярной цикличности - тридцать четыре тысячи четвероногих убиты - покупка коровы - парадигмализация форм - волшебная коза - монах-бычок ведет волшебную мару-козу к тоннелю

суббота, 10 января 2009 г.

Околдованные вещи (рукопись, найденная в магнитосфере)

Легкий день подходил к концу и над водами уже горела звезда, а с другой стороны в океан уходило солнце. Я зачерпнул горсть песка и просеял его сквозь пальцы. В глубокой древности, до начала времен, точно также просеивали и меня.

Мне никуда не нужно было идти ни вчера, ни сейчас, ни завтра, стрелки часов умиротворяли меня безмятежностью, как если бы они вовсе остановились. Я мог задержать мгновение и тогда приятное очарование начинающегося или текущего дня стояло, дыша непокорно и своевольно, ибо в стоянии его не было ничего от покорства, а было согласие.

В хижине тихо скрипели половицы, было слышно, как ветер снаружи перебирает пряди сухой, выбеленной солнцем травы. Я осторожно обошел столик, на котором лежал закрытый нетбук, и надел защитные перчатки. В самом приборе, равно как и в проводах, соединявших его с расположенными в пристройке генераторами и станцией спутниковой связи, не было ничего подозрительного, но я давно привык разбирать его перед выводом из спящего режима. В моей памяти навечно запечатлелись картины того, во что превращается органическая жизнь, пренебрегающая мерами безопасности.

Я снял крышку и заметил несколько песчинок на кожухе разъема USB. Странно, как они могли попасть сюда? Неужели я был столь невнимательным, собирая прибор накануне?

Двадцать лет тому назад никому и в голову не пришло бы обращать внимание на подобные мелочи, но ведь это в конце концов, да именно это и привело к катастрофе, разбросавшей горстку выживших по необитаемым островам.

Разучившись видеть в предметах, окружавших нас, лишь материю, в которой отпечатывались образы наших, видимо тоже отпечатавшихся чем-то, мыслей, мы не сделали следующего шага, нам было, в-сущности, наплевать на вещи и их идентичность, мы полностью закрыли глаза на проблему имитации. Все, о чем мы думали и чем располагали, было ничем иным как зиждящимися в пустоте формами. Мы могли чутко прислушиваться к самому незначительному покалыванию в собственном теле, приходить в ужас от того, что у нас заложило ухо или мигнуло в глазу, посвящая этим почти аутичным занятиям всю сознательную жизнь, но восприятие внешней реальности резко контрастировало с самообожанием, поэтому мы в-принципе не могли замечать роковых знаков приближения неотвратимой гибели.

Кем были те, которыми наши вещи были околдованы настолько, что перестали быть нашими, если на минутку предположить, что когда-то были? Одни считали их ангелами, другие демонами, третьи находили иные, когда красочные, когда неудачные эпитеты для обозначения чужаков, четвертые сомневались в том, что их не могла породить сама наша Земля. Я лично склонялся к точке зрения четвертых, ведь полное пренебрежение было характерно не только для этих предполагаемых чужаков, но и для нас, людей, родившихся прямо тут, в своих домах и странах, и несмотря на то, что мы готовы были до основания разрушить все, лишь намекавшее на неспособность безропотно служить нашим довольно странным задачам, нас нельзя было назвать инопланетными агрессорами, ни у кого не поворачивался язык.

При всех разногласиях существовала единая позиция относительно того, что эти существа - если они были существами, а не энергиями и силами - являются врагами всего живого, под которым всегда понималось человечество.

Образ врага был достаточно удачной находкой и по-своему жаль, что времени воспользоваться ей почти не оставалось. Враг - это замечательный подручный инструмент всякого нацмена, ренегата и вора. В самосудящей толпе легко скрыться настоящему преступнику, а для еврея разжигание ненависти к цыгану или татарину - все равно что прохладный, освежающий глоток кока-колы после сауны.

Я помню тот первый день, утро которого не предвещало никаких страданий. Меня позвали к первой жертве нового порядка вещей, к полностью изломанной судьбе, потерявшей человеческий облик. Это был сумасшедший - так я решил, ибо другие теории были страшны, даже для того, кто заранее ожидает худшего и ходит рука об руку со смертью. Этот человек был распространен по своему жилищу, блестящей пленкою покрывал он стены, полы и потолок, лежал на поверхностях кресел и покрывал электрические приборы. Тогда мне показалось, что он открыл некий новый способ ухода из жизни и на минуту я почувствовал в сердце своем трепет, я словно помолодел на несколько десятилетий и мир показался мне свежим, как утром, которое искрится в нежных светах пробуждения, пробуждения одновременного и бесповоротного. Меня приятно волновала перспектива подарить человечеству новую, хорошо забытую кем-то пытку и долгую, может быть даже пожизненную смерть, которой, как казалось, достаточно сделать лишь шаг, чтобы в свете моей влюбленной улыбки взойти на престол окончательной доминации. Я быстро записывал результаты своих вычислений, положив на колени ноутбук и не замечая тревоги в глазах ни полицмейстера, ни паталогоанатома. Все беды происходят не от большого ума, о нет, они берут начало в недостаточной занятости. Только хорошая работа позволяет славно закрыть глаза на приметы приближающейся катастрофы.

Я видел вещи в том изуродованном и украшенном смертной улыбкой доме, но в то-же время не замечал их. По прошествии двадцати лет я понимаю - нет, я точно знаю - что вещи уже не принадлежали нам. Затаившись, как юный и еще не набравшийся сил дикий зверь, они ждали, чтобы все ушли и дали времени залечить рану, нанесенную долгим небытием, а затем быстрым рождением.

И все-таки мне пришлось испытать ужас именно тогда - в тот великий исторический момент, а не назавтра и не через неделю, когда ничего иного испытывать уже не оставалось. Когда я собирался покинуть место происшествия, мой взгляд на мгновение задержался на ручке швабры, да-да, обычной швабры - и кстати, я до сих пор считаю ее одним из своих духовных наставников, открывших глаза или, вернее, снявших с них очередную пелену. Выглядела она похожей на все те домашние инструменты, с которыми человек оказывается после долгих лет неплохо знаком, но - повторяю почти по слогам это важное уточнение - я выходил из дома последним - и эта дьявольская швабра именно в тот момент была готова прекратить спектакль, она перестала сдерживаться прямо у меня на глазах.

Что я увидел? В тот момент я увидел Нечто Очень Хорошее, почти невообразимо, да какое там почти, невероятно хорошее, прекрасное, я никогда до той поры не мечтал о подобном порядке форм, о возможности сложения вещей в звук, о да, в звук, я услышал музыку и то была речь вещей, они говорили не со мной и со мной, такова была эта музыка сфер, увиденная последним, кто выходил за порог. Мне стоило чудовищного усилия все-таки выйти оттуда, но я никогда не освободился от влечения, да я и сейчас объят им, я во власти его, и мне неизвестно, чего больше страшусь, того, идут-ли по следу моему, оставили-ли в покое меня, назначили-ли мне участь выжившего - по-правде говоря, я очень теряюсь в догадках.

После первого дня я увидел пустынные улицы городов - но я не помню, как оказался на них и что искал, возможно, я участвовал в мародерстве, мечтая запастись на те нелепые годы, которые были впереди, наесться на всю жизнь, хотя я знал, конечно, что сытость быстро проходит, а запас иссякает. Я думаю, что в одном из пустых городов мне попались те предметы, которые сейчас верно служат мне, но в памяти моей остаются пробелы. Я не помню никаких взрывов, никакой борьбы... и боли. Бежал-ли я? Это также сокрыто от моего внутреннего взора. Порой мне кажется, что вид океана, расстилающегося вокруг острова, принадлежит моей памяти с самых первых дней, как картина, висевшая над колыбелью.

Куда исчезли жители тех пустынных поселений, и где были вещи, почему они свысока наблюдали за мной и ни разу не пересеклись пути наши? Все это останется без ответа. На улицах похожих на псалмы городов и сел мне встречались порой такие-же как я смельчаки - мы называли себя смельчаками, жмурящимися и смеющимися среди чумы - их лица сейчас в памяти моей абстрактны, как и их имена, как и слова следующего содержания: "человек", "мужчина", "женщина". К слову о женщинах, те из них, которые присоединились к группе смельчаков, если это не фантазм, преследующий меня сродни галлюцинации после солнечного удара, - они вели себя не менее странно, чем их коллеги из числа мужчин. Я хочу сказать, что у каждой половины смелого человечества были свои способы ужиться с чувственным переполнением, и если мужчины лезли на стену, то женщины в то-же самое время пытались сношаться с вещами, вводя их во влагалище, а вещи то были самые для данной цели непотребные. Так или иначе, каждый, кто открывал свои чувства, умирал. Почему я говорю об этом? По-видимому лишь потому, что я об этом до сих пор помню.

Я завинтил крышку и включил нетбук - моим глазам открылась вечная, никогда больше не поменяющаяся заставка. Ни я, ни кто-то другой, не создаст ни одной вещи и не внесет изменений. Я запустил последнюю версию браузера, проверил в текстовом редакторе результаты вчерашней работы и погрузился в приятное сосредоточение на страницах поисковой системы.

среда, 7 января 2009 г.

Каноническое Зеркальце

Зеркальце
На живописной иконе отражена концепция зеркальца, так называемого Schminkspiegel, которое размещено в портативной док-станции, позволяющей использовать зеркальце без подзарядки от пудренницы.

вторник, 6 января 2009 г.

Глазами Сороконожек

Баронесса - а дама с собачкой оказалась именно ей - при мне подозвала мужика и когда тот, кланяясь чуть не до самой земли, подошел, сказала ему вот такие слова:

-Не хотите-ли вы посмотреть на мир глазами Сороконожек? Неужели вам совсем неинтересно?

С этими словами она многозначительно посмотрела на меня, мол, народишко какой мелкий, даж не интересуется пороговыми формами быта.

-Пожалуй да, да скорее да, чем нет. - Пожал плечами мужик. - Я с удовольствием посмотрел бы на мир глазами вашей собачки, да потом порассказал бы об опыте своем женушке и ребятушкам нашим.

Баронесса снова посмотрела на меня, в ее глазах читалось, ну не дурак-ли этот простой человек, даж без вопросов каких готов разбиться, если надо, в лепешку.

-Нельзя, - строго покачала она головой, обращаясь к мужику, - то, о чем вы думаете, невозможно.

Она еще раз покачала головой и вздохнула.

-Вы сами не понимаете, на что соглашаетесь, а ведь я всего-лишь испытывала вас. Лучше бы вам никогда не видеть того, чего видит простая, да первая встречная собака или кошка, не говоря о боевой суке, которая ходит за мной как моя тень. Покосятся сами основы и радость обернется горечью, если узрите вы это вокруг себя на месте простых ваших вещей, уложенных в голове.

Мы с баронессой путем нехитрых вычислений выяснили, что у собак есть вот какая модель поведения. Собака и кошка руководствуются верностью своему хозяину, рассматривая того как меру благонадежности и гарантию правильности выбранных стратегий поведения. Мы поставили опыты и доказали, что собака не отреагирует на демона, если тот стоит перед нею даже и с враждебными намерениями постольку, поскольку человек продемонстрирует неадекватную или смазанную реакцию. В подобном случае собака предпочтет задать так называемый немой вопрос хозяину, на который тот ответит с последовательным непониманием неадекватно. При встрече с так называемым зримым врагом, даже понимая его фиктивность и полную несостоятельность, собака применит стандартную модель поведения, базирующуюся на готовности хозяина к отражению агрессии*.

Поскольку подручные люди делятся на две категории: лошади и собаки, сказанное ровно наполовину относится и к ним. Существует одна любопытная особенность восприятия низшего высшим, заключающаяся в незримости некоторых феноменов, являющихся ничем иным как пылью. Согласно фундаментальному правилу, то, что по той или иной причине не рассматривается субъектом, обладающим всеми способностями для рассмотра подобных объектов, вовсе не подпадает под классификацию существующего. Это означает, что подручный человек или персона будет обращаться к хозяину с немым вопросом о тех объектах, которых не существует с равной беспомощностью, как и о существующих вещах.

*Излишне подчеркивать, что наши исследования проводились в контексте планомерного ухудшения ситуации и оставляли без внимания архаические или традиционные принципы функционирования собак, равно как и их хозяев. Мы хотели бы лишь вскольз сейчас напомнить, что собака была приставлена к человеку, который не только в совершенстве владел шаманическими техниками, но и гармонично сосуществовал с достаточно большим множеством живых существ, окружавших ареал обитания его нации или даже проницавших его. Проблематика "немого вопроса", а вместе с ней и нестандартные модели поведения стали знаком деградации архаических устоев, также как они станут последним или одним из последних великих знаков, одним Немым Вопросом, в самый последний час перед осуществлением Суккубической Революции.

четверг, 1 января 2009 г.

Вечный огонь

Я видел костер, оставленный лесорубами. Под слоем пепла, мягкой пыли, пылающие недра, детали растительного мира в первозданном их виде горят, но не сгорают в течение нескольких дней, притягивая и волнуя тайной, про величие которой опасно даже подумать. Я навел справки и смог выяснить, что наука сегодня не объясняет тайну существования вечного пламени, жара внутри, под покровами мягких прохладных тканей, напротив, считается, что этого явления не существует, горения внутри погасших костров наукой до сих пор не установлено.

Чтобы удовлетворить любопытство, руководствующееся мной как естествоиспытателем, я углубился в лес в поисках гибкого стержня, из которого смог бы соорудить иероглифическую девятиричную монаду, а когда все было готово, решительно погрузил руку с иерограмматическим посланием вовнутрь костра. Меня интересовал сам процесс перехода через огонь, тайна вечного наличия элементов порога по обе его стороны. Пристально наблюдал я за передачей моего сообщения.

Продолжая свои изыскания, я встретился с небесным огнем, который был спрятан внутри пространства, облачен в воздух, полностью сокрывавший его. Двигающийся наподобие легкой оптической аномалии, слегка меняющей коэффициент преломления воздуха, этот огонь вечен и принципиально сходен с устройством внутренних областей сокрытого пламени лесорубов - это свитые в спираль вибрации, гомогенные с самим огнем, который не пожирает, но гомогенен с тем, что горит. Страшное тепло коснулось меня, когда приоткрылись смертельно опасные покровы. Убийственный воздух прозрачен и чист - он состоит из миллиардов острых осколков себя самого, вращающихся вокруг огня, но эти осколки холодны и рука, протянутая к пламени, ощутит лишь обжигающую стужу и боль. Однако лишь посвятив много поколений исследованиям этой детали ученый отметит про себя, что разрушение органов чувств происходит при столкновении с периметром. Вооружившись циркулем и билетом в одном направлении, он оторвет свои органы чувств, как спрут отрывает свои присоски от корпуса затонувшего корабля, и войдет в вечный огонь целиком.

Итак, для прохода через огонь ученому будет необходим, как уже сказано, билет, но это еще не все. Чувство справедливости требует упомянуть и о нескольких сотрудницах (в частности Хранительницах Скрижалей), без квалифицированного пролома покровов со стороны которых начинание, разумеется, не увенчается ничем похожим на успех. Стоит проверить, взяли-ли сотрудницы с собой валик, на который до начала эксперимента следует намотать ваши органы; особое внимание следует обратить на выражение лица той сотрудницы, которой достается ваш череп, так вы сможете заранее знать о том, что примете участие в веселом розыгрыше игры в мяч. Когда все будет готово, одна из них ударит молоточком по вселенной, другая-же в тот момент наклонит голову, чтобы нанизать на рога лишний воздух, при этом та, у которой в руках валик с органами, сделает вид, будто замахивается - это необходимо, чтобы обмануть пространство, пасть которого распахнется. Таковы примерно условия перехода, осуществляемого квалифицированным специалистом.

Не нужно забывать о том, чтобы попросить и даже потребовать у сотрудниц гарантий. Под гарантиями понимаются драгоценные предметы, которые они носят на себе - это может быть цепочка, украшающая запястье, колечко с рога или камень философов, раскушенный зубами, а потому драгоценный, ведь вещи преобретают драгоценность засчет причастности к тому, что действительно ценно, а не по какой-либо другой причине. В крайнем случае, если сотрудницы дадут понять, что ваши требования могут быть пропущены мимо ушей, можно предложить написать на вашей коже - снаружи, а еще лучше изнутри - когтем какой-нибудь демонический стишок - так вы сможете наблюдать за всем, не думая о том, чтобы крепко сжимать драгоценность в кулаке, который может отпасть от тела в случае соприкосновения с особо агрессивными элементами среды.
 

Поиск

D.A.O. Rating