Экскурс в лубок

Развитие жанра лубочной живописи претерпевает те же печальные стадии и подвержено тем же закономерностям, что и общая деградация культуры и самой яви (последняя выражена, в частности, через деградацию физического материала - гниение, истирание etc.). Тем не менее, именно та подверженность общим законам, которой не минует ни одна часть ассиатической реальности, позволяет жанру "до самого последнего момента" сохранять определенные архаические черты и воспроизводить стародавние образы, которые уже не воспроизводимы никакими иными методами, прежде всего подразумевающими научный или диурнический подход. Дело в том, что художник, систематически предпринимающий "экскурс в наивность", очень скоро размывает границу между формальным и идеальным ее представлением, и вне зависимости от того, что и зачем он пытается "донести" (это могут быть злободневные политические суггестии), его работа будет приоткрытой дверью в мир наивных идей.

Фактически то, что ныне известно как лубок, развивается на основе древнейших (неотъемлемых от безраздельной протяженности годичного ритуала) форм изобразительного искусства, элементы которого отслеживаются не только от Африки до севера Евразии, но и распространяются на оба американских острова, где под видом ацтекских диковинок встречают бледнолицых человекообразных обезьян.

Бенгальский лубок, запечатлевший сцену победы, которую одерживает Дурга над Махешасурой, выгодно выделяется на фоне мэйнстрима постколониального искусства Индии.

В современной России достаточную популярность приобрели лубочные картины В. Ложкина, выражающие драматизм экзистенции народа, после расцвета в годы ленинского прорыва пережившего сталинско-путинский реванш и возвышение православного мракобесия.

В советские годы лубок переживал не лучшие времена, что выразилось, в частности, в агрессивной пропаганде антинародного "хохломского" стиля и ложных "матрешек", шедших рука об руку с частушками и прославлением некрасовской матки. Тем не менее, как этого и следовало ожидать, истинный лубок нашел свое живое развитие в нишевых жанрах, целевой аудиторией которой являлись неокрепшие детские души и души подменышей.

Описание лубка "Веселая карусель мертвых", композиция которого базируется на парадигме хоровода и формально повторяет структуру симметричного рисунка индоевропейской иконографии:

Два зайца сверху репрезентируют обе фундаментальные парадигмы звука: при одном прокреативный рог, другой же виртуозно владеет струнами со смычком (это субститут ткацкого гребня);

Эти зайцы сидят в лодке, поддерживаемой девятилучевым лотосом-раффлезией - "навесом", под которым осуществляется движение по кругу;

В левой части картины на лучах восседает гусь, справа же находится крыса, что репрезентирует равновесие между верхом и низом;

Ось вращения представлена трехголовым "жирафом" - эта тривиальная фигура, т. е. обозначающая пересечение трех путей, поддерживается примордиальной рыбой. Слева на голове рыбы сидит обезьяна; справа находится орел - обе символические фигуры здесь являются ассиатическим преломлением крысы и гуся.

Композиция круговращения представляет диаду, обе части которой, очевидно соотносящиеся как "инь и янь", твердо стоят на аллигаторах, представляющих модель ассиатического развития примордиальной рыбы, формируя отражение развития крысы и гуся в обезьяне и орле;

Ездовые животные локальных божеств воспроизведены в соответствии со стихиями огня-воздуха (петух) и огня-воды (лошадь); медведь и мышь репрезентируют силы хтонически-лунарного порядка; ноктурнальная кошка в фаллическом колпаке является предком народа магов и трикстеров.