Засилье ложных образов и связей

Засилие ложных образов, которыми характеризуется культура вербальной коммуникации, наряду с непривычкой (или отсутствием навыка) видеть существенные отличия между маловразумительным лепетом и языком дакинь, делает приверженцев "поэзии" подверженными беспрепятственной манипуляции со стороны инстанций общественного договора.

Внешняя формальная схожесть и "обилие образов" может давать опьяняющий эффект и приводить к головокружению от успехов в области понимания и распознавания смыслов и межсмысловых связей, в то время как о каком-то особом успехе или о действии, "недоступном остальным", в этом случае, разумеется, нельзя вести разговор. Определение смысла и построение связей на нескольких уровнях вербальной коммуникации по-сути неотъемлемая характерная черта, присущая такому устройству как человек. С другой стороны, всякая логоцентрированная конструкция по-определению несет полный набор элементов, позволяющих задействовать эту характерную черту. Помимо этой двусторонней "своеобычности" работы со смыслами, следует отметить и то обстоятельство, что распознавание "скрытых" смыслов и интенций никоим образом не равносильно наличию у распознаваемого благих или нужных качеств, находящихся в согласии с телеологией и правилами пиетета праедестинаций.

Напомним, что телеология, праедестинация и сила праведности ни в коей мере не являются тем, что можно и нужно ставить под сомнение.

Еще раз подчеркнем, что распознавание "скрытых" смыслов поэзии технически тождественно чтению перфокарты, которое производит машина. Распознать все до последнего образы и смыслы конкретного текстового блока на родном языке может любой человек. То обстоятельство, что эту "перфокарту" "прокомпостировало" нечто, являющееся не-машиной и не связанное отдельной спецификацией (в противность машине, считывающей данные), может сколь угодно "будоражить" воображение, но никогда не приведет ни к трансформации машины, ни к унии с не-машиной, ни к неадекватному действию.

Собака или кошка, согласно общепринятому мнению, "видят" двухмерные изображения, имеющие определенную информативность для человека, как монотонный бессмысленный узор. Однако, это профанное мнение не учитывает того, что собака и кошка обладают иными экзистенциальными измерениями, только часть из которых совпадают с известными человеку, и в двухмерном орнаменте они видят много больше, чем вмещает в себя любая так называемая трехмерная структура, из чего не следует заинтересованности в серьезном внимании к примитивным смыслам и интенциям, из которых сложена информативная "матрица".

Это можно сравнить с инструментальной музыкой, время в которой остановлено и каждый звук инструмента является дверью, ведущей в следующее "пространство", причем топология переходов не представляет для слушателя "будоражащей тайны" сама по себе, а картография интересна отнюдь не ложной "неизведанностью", а тем более "недосказанностью".

Пропаганда недосказанности (которая действительно неотъемлема от поэзии, что не делает ту "особой" или "хорошей") следует тому "мифу" массового сознания, согласно которому, абсолютная реальность не может быть выражена словами. Аналогичному заблуждению следуют и пресловутые методы апофатического "богословия".

Излишне подчеркивать, что абсолютная реальность не может быть выражена абсолютно никак - ни отрицанием, ни безмолвием, ни уверенным утверждением, а недосказанность в свою очередь оттеняет отнюдь не абсолютное, но реалии промежуточных миров, которые могут и должны выражаться досказанностью, пусть даже та находится за десятой по счету дверью. На тот случай, когда человек не может открыть какую-то дверь, суккубология предлагает простое и в то-же время элегантное решение на основе заведомо проигрышного выбора: пусть он расчеловечится или возвращается к себе домой, поудобнее устраивается в лоханке и предается грезам тургеневской девушки.