Дядя Степан и Милиция

-Пожалуйста, - обратился Степан к милиционеру, - наденьте на преступника наручники, а то у меня уже начинает затекать позвоночник.

Сам он стоял в той позе, в которой застали его служители порядка несколько часов тому назад, когда прибыли по вызову случайных прохожих. Коленом Степан прижимал к земле здоровенного, но рыхлого детину, все преступление которого состояло в том, что он сначала косо посмотрел на Степана, а затем, подчиненный его титанической волей, механически расставив руки, перегородил дорогу, чтобы потухшим безжизненным голосом попросить копеечку.

Степан - бывший милиционер - хорошо знал, что у людей в форме должны быть наручники. Это приспособление довольно дорогостоящее и служителю порядка выдается в единичном экземпляре под расписку, так что в спорных случаях, когда преступник ловится на стыке территорий враждующих отделений, никто не спешит его фиксировать, дожидаясь полного сбора милицейских машин.

Тонированное стекло милицейского бронемобиля с тихим жужжанием опустилось и Степан, приподняв глаза, встретился ими с напарницей уже знакомого ему милиционера. Спустя минуту та покинула фургон и положила руку на кобуру. Из-под расстегнутой шинели ярко белел кружевной лифчик, удачно выделявшийся на фоне ровного загара, а мускулистый живот вселял уверенность, как хорошая стена.

-Можете отпустить его. - Спокойно обратилась она к Степану. - Не волнуйтесь, он никуда не сбежит.

С этими словами она поморщилась и направила на преступника взгляд, выстреливающий гипнотические лучи, которые на низких настройках оставались вполне безвредными, хотя и полностью лишающими жертву способности к сопротивлению.

-Ну хорошо, - официальным тоном обратился к степану милиционер, - садитесь в машину. В отделении вас попросят дать показания, отягчающие вину потерпевшего.

С этими словами он кивнул на преступника, вид которого был плачевен. Его зрачки сошлись к переносице, а с безвольно опущенной губы капала желтая слюна, оставляя на пыльном асфальте темные с золотистой каемкой пятна.

-Госпожа милиционер... - Полувопросительно обратился Степан к стражнице порядка, интуитивно повысив ее в звании, но та слегка улыбнулась и покачала головой.

-Госпожа и милиционер - понятия между собой несвязуемые по роду. - Сказала она. - Сослуживцы обращаются ко мне просто по званию, а вы называйте милицией.

-Госпожа милиция, - поправился Степан, - у меня фабрика стоит, рабочие бастуют. Может поедемте туда?

Милиция хранила молчание и Степан волей-неволей очутился в бронемашине. Только когда та тронулась, выяснилось, что подследственному в ней места не нашлось - бедняга бежал чуть позади, немного отклонившись назад и вытянув руки по швам, словно был связан тонким невидимым шнуром.

-Я вижу, - промолвил Степан, покосившись на стрелку спидометра, - что наша скорость достигает ста шестидесяти миль в час, но этот человек сзади не отстает.

Милиция побледнела, как будто делая над собой усилие, чтобы не врезать сидевшему рядом Степану.

-Человек, - уклончиво сказала она, - в обычной жизни использует свой мозг только на десять процентов.

-Понимаю. - Кивнул Степан. - Обычная скорость человека шестнадцать миль в час, но если умножить ее на десять...

-То и получится сто шестьдесят. - Вставил милиционер, на мгновение отвлекшись от баранки. Милиция вздохнула и устремила взгляд в окно.

Изалека отделение напоминало приземистую обнесенную массивными стенами крепость, на крыше коей плотно выстроились антенны самой причудливой конструкции и невероятного назначения, но когда бронемашина оказалась на вершине холма и открылся обзор, выяснилось, что приземистая крепость была крышей многоэтажки, населенной каким-то сбродом. Балконы строения оказались неумело декорированы разноцветным бельем и разным хламом; бронемашина ускорила ход, чтобы не останавливаться в этом неприютном месте, а Степан подивился силе воображения, которое превратило было высотный дом в крепость милицейского отделения.

Настоящее отделение располагалось под землей, но въезд для бронемашины был вдалеке от главного входа, представлявшего собой умелую инсталляцию "под старину". Нырнув в заросли, средство передвижения мгновенно очутилось в бетонном тоннеле, освещенном зелеными лампами.

-Большинство милиционеров, - объяснила милиция, - дальтоники и им все равно.

Внутри отделения преступника приковали цепями к масляному радиатору, а Степану предложили удобное кресло прямо под портретом Ленина, написанным вскоре после покушения, когда Ильич вышел погулять во внутренних областях московского Кремля.

-Ленин все это предусмотрел. - Бросив на Степана подозрительный взгляд, строго сказал дежурный. Степан улыбнулся и смущенно покачал головой.

Зажглась электрическая лампочка над дверью, в которой сразу появилась милиция. Видно было, что она только что принимала душ. Не произнося ни слова, она быстро подошла к подозреваемому и молниеносным движением каблука раздробила тому лодыжку, а потом в прыжке другую.

-Действовать по-ленински всегда и во всем - такова вся полнота закона. - Торжественно покосившись на портрет, произнесла она. Ленин в ответ сделал шаг, прищурился и сложил ручки на груди.

-Ильич... - С благоговением воскликнул Степан, но его остановила милиция.

-Не произносите этого слова! - Злобно зашипела она. - Ильич... Не смейте так называть Ленина, чье имя повторяем мы - имя звонкое, это имя гнева, сочащегося на наших устах. Не пытайтесь обманывать себя. Повторяйте за мной четко и ясно: Ленин, Ленин, Ленин!

Ее губы заблестели и в это мгновение Степан заметил под разметавшимися юбками на смуглом бедре татуировку в виде октябрьской звезды.

"Неужели это правда... - Пронеслось в его сознании. - Существование Ленинской Гвардии это не выдумка. Люди из органов..."

-Мы не имеем отношения к органам! - В ярости сжав кулаки, резко сказала милиция. - Мы не из них.

С этими словами она легко оттолкнулась от пола и неподвижно повисла в воздухе, а гримаса ярости на ее лице исчезла, сменившись таинственной улыбкой.

-Это государство, - послышался голос милиционера, вооруженного дубинкою и блокнотом, - мертво; вы убили его - вы и я. Когда его вскрыли, то выяснилось, что никаких органов не было. Тогда мы приняли решение отомкнуть от общей массы и составить обособленную группу, более не прикрывающуюся термином "органы". Связь с несуществующим ослабила бы нас. И хотя мы по-прежнему владели бы значительной силой и не ведали гибели, вся наша деятельность была бы навсегда отмечена печатью несбыточности.

-Он говорит правду. - Вкрадчиво подтвердила милиция. - Но в других отделениях существуют и приверженцы противоположных течений. Они наблюдают за нами, впрочем также как и друг за другом. Поэтому столь важно продолжать работать как будто мы из органов.

-Давайте начистоту, - обратился к Степану милиционер, - вы нам нужны как донор клетчатки и лучше будет сразу договориться, что из этого помещения вы уже не выйдете.

Милиция опустилась рядом со Степаном на пол и положила ладонь на его плечо.

-В нашу задачу, - сказала она, - входит оживить Ленина, вернуть его в работоспособное состояние. Мы не предполагали, что он умрет хотя бы до конца XXI-XXII века, а его трагическая гибель в 20-х годах XX была полной неожиданностью. Наши рассчеты не могут принимать во внимание каждую такую погрешность. Думаю, что вы как человек цивилизованный и воспитанный на идеалах культуры Пушкина и Чайковского...

-...также как и культуры Шекспира и Моцарта. - Уточнил милиционер, внимательно слушавший милицию.

-Да, - она серьезно кивнула, - также Шекспира и Моцарта, как человек, знающий толк в языках, таких как суахили и латынь, не можете не пойти навстречу высокой науке. Пожалуйста, опуститесь на колени и поклонитесь мне, но сделайте это так, чтобы Ленин видел чистоту вашего намеренья.

Влекомый невиданной силою, Степан сполз с кресла и коснулся челом половиц, а пальцы милиции сию-же секунду вонзились в затылок, чтобы разрушить мозжечок. Затем она причудливо изогнулась и повисла в воздухе ногами вверх, припадая губами к устам мертвого Степана.