Автоматическое затягивание поясов

Сегодня ни у кого не вызывает сомнения то обстоятельство, что всемирная сеть является не только самым свободным из, но и собственно информационным пространством, на фоне которого другие "информационные пространства" редуцируются до того статуса, в рамках которого они и позиционируются, то есть до статуса "медий". Перерастание "медий" в самостоятельное пространство, как например, "телевизионное", на этом заканчивается.


При всей "свободе" информационного пространства всемирной сети, несомненно и то, что до 99% публикуемого здесь контента представляет собой "сухой остаток", формирующийся в результате жесткой цензуры, которая реализуется на уровне создателей единиц контента.

Факт состоит в том, что даже представляющиеся самыми смелыми, неприкрытыми, прямыми, "нонконформистскими", нередко доводящими потребителей до приятной судороги и вздохов изумления элементы информационного массива в действительности являются результатом жесточайшей автоматической цензуры. Мы настолько свыклись с формой "сухого остатка", что мгновенно и без колебаний сочли бы нецензурированный "поток сознания" делом рук сумасшедшего - клинического психопата, который уже одним фактом своего существования преследует нас с бритвою в руке.

В этом смысле вторичная цензура, к возможности которой апеллирует риторика "недостатка правовых норм в виртуальном пространстве" ("Rechtsfreier Raum"*), представляется избыточной и мотивируемой соображениями демонстрации полицейского присутствия.

*В риторике "Internet darf kein rechtsfreier Raum sein" предпринимается достаточно грубое проецирование общей формулы, применимой к любому общественному феномену, например, к "демократии" ("Die Demokratie darf kein rechtsfreier Raum sein"), с целью усугубления страданий народных масс, которым необходимо затянуть пояса и надеть ошейники ради формирования армии покорных рабов, доживающих свои бессмысленные дни и перерабатывающихся в веселую звонкую монету.

"На самом деле правовая база Российского интернет пространства крайне мала, большинство вопросов и ситуаций не имеют законодательного закрепления."

"Интернет, на сегодняшний момент, являясь мощным глобальным информационным ресурсом, остается вне институционально – правового пространства"

"правовая природа киберпространства и электронных гражданских правоотношений, выделяет их из существовавшей системы гражданских правоотношений отдельную систему, требующую выработки самостоятельных метода и механизма правового регулирования."

Излишне подчеркивать, что вышеприведенные цитаты постулируют так называемое ложное утверждение, вполне понятное в призме лоббируемых интересов преступного сговора корпораций. Стоит уяснить, что апелляция к "особому пространству" ставит своей задачей антиконституционное оспаривание действующего гражданского права. Каждая корпорация по определению стремится к формированию собственного правового пространства и некоторое отсутствие успехов на этой стезе не имеет ничего общего с отсутствием правового поля, определяемого конституцией и бесчисленными гражданскими кодексами.

В демонстрации полицейского присутствия, конечно-же, есть свой резон, потому что эта мера на протяжении сотен лет служила одним из элементов воспитательной функции - той, по мере претворения которой и становится реальностью иллюзия свободы (ср. Freischeinlichkeit). Человек, находящийся под жестким прессингом тысяч правовых норм, не просто приучается лавировать и, продираясь сквозь лабиринт, не замечать его стенок, но он впитывает эту способность с молоком матери.

Техника непрерывно работающей в фоновом режиме цензуры в чем-то схожа с опытом пользователя операционной системы. Пользователь windows xp со временем приучается не стирать файл ntldr и не воспроизводить критических ошибок путем правки реестра. Обхождение с опасными местами системы для него становится делом легким, приятным и почти не вызывающим чувства протеста. Несмотря на то, что нам может хотеться отключить компьютер во время загрузки, мы не сделаем этого, потому что не хотим проблем. Мы не проговариваем эту причину всякий раз, когда идем на поводу у условностей, и в конце концов перестаем воспринимать ограничения.

Концепция политкорректной внутренней цензуры достаточно всеохватна для того, чтобы на ее основе формировался дискурс со своими знаками, символами и суевериями. Чтобы определить потенциальную аномалию, требуется всего лишь знать приметы либо тонко чувствовать невидимые несоответствия в цвете, запахе или неуловимом флере информационного массива. Впрочем, неуловимым флером это представляется только непосвященным в правовой дискурс, в то время как посвященные знают о том, что, если флер аномалии может возникнуть, то лишь из-за нежелания решать дела правовым путем. Концепция "Быть гражданином и четко сознавать свои права" в правовом обществе заменяет устаревшую социально-политическую суггестию "быть мужиком и уметь дать по морде", которая в свою очередь вытесняется в категорию противоправного и совершенно неприемлемого. Если устаревший девиз оставляет за морально-этическим бортом всех, кроме насосавшихся пива мачо, то второй формирует приоритет узкой социальной группы прирожденных сутяжников.

"Лучше обойти проблему на системообразующем уровне - не дать повода для ее возникновения." Для идеального человека, воспитанного в правовом обществе, флер поведенческой аномалии является совершенно невозможным сигналом, а не то чтобы "осознаваемым де факто и исправляемым". В этом отношении современное правовое общество представляет совершенную модель контринициатического устройства - буквально негирующего (отражающего и полностью переворачивающего) устройство традиционных культур, основываемых на инициатическом стандарте.

Для человека инициатического стандарта нарушение является невозможным в виду того, что вся его жизнь является кводативной практикой, в ходе которой он не просто систематически повторяет божественные поведенческие образцы, но и сам воплощает эпическую фигуру. В противность этому, человек контринициатического общества вырабатывает способность к ненарушению как меру индивидуальной защиты от соприкосновения с ранящими стенками лабиринта противоестественных условностей.