Культура улыбки

В чиновных приемных, куда людишки ходят не то на поклон, не то для выправления кое-каких надобностей, бывает встречается удивительная разновидность, как называют это новомодные учения, человеческого темперамента, при наблюдении за коей ловишь себя на мысли о том, что здесь что-то не так - не так не на индивидуальном, а на системном уровне.


Речь идет о так называемом ловком диалоге, когда, как кажется, собеседники заранее отрепетировали свои фразы. Невзирая на то, что обе стороны в приемной учреждения по-определению не знакомы друг с другом лично, посетитель мгновенно схватывает сказанное чиновником, со скоростью компьютерной программы анализирует информацию и выдает развернутый уточняющий вопрос. Этот модус ведения беседы поневоле вселяет недоумение, потому что нет ничего более странного, чем ведение диалога через баррикаду: это означало бы, что обе стороны не только погружены в один мирвоззренческий бульон (русск. borscht, "a soup"), но и по-большому счету друг с другом согласны. Для русского менталитета, напротив, характерна отрешенность в подобных ситуациях: человек делает вид, что стоит здесь, что нехотя, закатывая глаза и всем видом демонстрируя отсутствие интереса, отвечает на вопросы, выбирая обтекаемые, двусмысленные фразы и иносказания. Но на самом деле, говорят его заволоченные мечтою глаза, он находится далеко.

Что-то общее у разговорчивого ловкача есть с теми работягами, в основном офисными, которые честно выполняют свой рабский труд на территории врага-чужака, при этом всеми силами и искренне демонстрируя образ бодрого, подтянутого, резвого и находчивого живеца, прям героя телесериалов. Но речь сейчас не об этих несчастных людях.

Несомненно, что в нежелании вести прямой диалог прослеживаются элементы усвоенного воспитания: "детства в полицейском государстве". Уроки воспитания - "все, что сказано, будет рано или поздно повернуто против вас", "молчание золото" - тем не менее, вплотную перекликаются с примитивными поведенческими, а вернее антиповеденческими моделями дорожного комплекса, подразумевающего чрезвычайную осторожность в обращении с чужаками. Эта вполне резонная настороженность прослеживается еще в одном "советском" явлении, а именно, в "отсутствии культуры улыбки", которое само по себе хотя и представляется такой же суггестией, как "дороги и дураки", уходит корнями гораздо глубже.

"Улыбаться нечему" - такой девиз обычно упоминают критики отсутствия культуры улыбки, чтобы затем пройтись по социокультурной и экономической неудовлетворенности. Однако, экспертам видится возможным и желательным перенесение акцента на "улыбаться некому": и улыбаться в городской социальной среде чужаков действительно некому. Открыто улыбнуться встречному может себе позволить житель деревни, выходящий за околицу, но как же изменится его лицо, когда встречный окажется незнакомым! Урбанизация и индустриализация с неизбежностью привела к смешению народов, в результате чего уничтожение улыбки стало решенной задачей.

Каменное лицо, отсутствующие или тщательно отрепетированные атипичные жесты, странные манеры, закрытость - таковы натуральные атрибуты человека урбанистической современности.