Свежий взгляд или моветон

В академическом труде, посвященном профанному анализу каббалистической системы, предпринимается попытка ее проекции на рассмотренное нами вчера ассирийское дерево. Серьезный автор, как дитя, с увлечением складывает то, что считает головоломкой, приглашая читателя принять участие в этом занятии. Уподобляясь тем несчастным, которые несутся в потоке сточных вод и слепо хватаются за атлетические гири, автор труда в деловой, рабочей атмосфере создает свою собственную безумную интерпретацию каббалистических книг и таблиц соответствий, в данном случае - соответствий "ассирийских богов".


"Плавали - знаем." - Говорит себе интеллигентный человек, наслышанный о способностях объективной реальности настраиваться на желаемое. Если боги сочтут нужным, то вы создадите свою Liber 777 на основе "славянских вед" и в этой новой и свежей книге опишете каббалистические соответствия христианской Троицы, которую будете называть персонификацией скотьего бога.

Академические умы поступают сдержанней и маскируют пристрастия бесконечным повторением предельно корректных чужих мнений, связанных воедино посредством риторических связующих фраз. Вместо заметки на полях, которой хватило бы в избытке, они тратят свое и ваше время на методическое исследование багажа, из которого вытащат то чей-то носок, то потерянный цифровой стилус. Этот подход, однако, имеет три известных минуса: во-первых, он отражает точку зрения, увы, самых посредственных бесов, которые транслируют свои энергии, вызывая неуемную гиперактивность, во-вторых, не продуктивен для автора, а в-третьих, совершенно бесполезен для кого-либо еще.

Повторим, что соответствие цифр лежит на поверхности, и умопомрачительно серьезный "анализ" (в действительности не представляющий собой анализа, а являющийся пережевыванием суррогатной каши некомпетентных мнений безвольными зубами) связи иудейской каббалы с ассирийскими деревьями является моветоном, а отнюдь не проявлением некоего свежего взгляда, идущего рука об руку со смелостью в том, что касается открытости к резкой критике и возможному непониманию со стороны как коллег, так и врагов.

Если извращенный взгляд почему-то кажется свежим и прорывным, из этого еще не следует, что "сама идея" является свежей и прорывной, а не такой, о которой стыдно говорить вслух, не говоря о том, чтобы записывать ее академическим слогом, перемежающимся охранными мантрами про "неясности в вопросе общего смысла картины". Вопрос общего смысла картины - это то, что является фундаментом, без определения которого конструктивное сотрудничество оказывается максимально затруднено. Нет никакого сомнения в том, что получение данных об общем смысле конкретной картины может потребовать чего-то большего, чем невовлеченное и "ни к чему не обязывающее" прочтение ассирийских и каббалистических текстов, но никто и не обещал, что приближение к зловещему культу и практическому демонопоклонничеству будет легкой задачей.

"Вы подвергаете резкой и эмоциональной критике академическую науку, а ведь из трудов ее авторов можно почерпнуть, обладая навыком чтения такой литературы, определенную информацию."

Действительно, мы подвергаем резкой критике академическую науку. Совершенно очевидно, что труды ее авторов за редким исключением не содержат никакой информации и основаны на безудержной работе генератора и редупликатора общепризнанных мнений, не имеющих ничего общего ни с так называемой фактологической базой, ни с реальным знанием, которым располагает Традиция.

Любой академический труд, если такое возможно, интересен отнюдь не потоком бессодержательных риторических слов, между которыми вкраплены под видом установленных истин чужие мнения, а, прежде всего, списком библиографии, во вторую очередь - индексом терминов. Даже самый лаконичный, запутанный и сумбурный, переведенный с огрехами оригинальный текст, например, списанный с одной из тех ассирийских печатей, дал бы видение картины куда более полное, чем тома пустопорожних академических исследований.

Академический слог сродни автоматическому письму, маскирующему болезненное пристрастие к редупликации как таковой, в просторечьи - к графомании. Это не преувеличение: автоматическое письмо может иметь любую известную вам форму, в том числе академическую. Подобное автоматическое письмо, будучи вариантом арендных отношений между автором и силой, транслирующей свои энергии через него, несомненно, могло бы вызывать уважение. Но надменный и фанатично отстраненный академический автор, принадлежащий к сословию шудр, это тяжело больной человек, а внимание к его трудам, в том числе посвященным, как могло бы показаться, "интересным вещам" (то есть зацикленному в круг размножению мнений на испорченном ксероксе), это дело столь же непродуктивное, насколько и порочное.