Комары и роботы

Разворошенный египетский муравейник, на который с гневом и возмущением взирает "прогрессивная мировая общественность", со всей остротой указывает на животрепещущие вопросы, связанные с функционированием современного запада и его социоэкономических сателлитов, функция которых состоит в предоставлении услуг.

Социоэкономический сателлит по-определению анти-геополитичен, находя свое место в обособленной виртуальной среде, в которой, как в мозаичном панно, сосуществуют торговые марки: древние исландцы, кельты, Будда, матрешка, древний Египет и календарь Майя.

Надежная виртуализация неотъемлема от приобретенной западным человеком способности "проводить четкую линию разграничения" между индустриальными отраслями, одной из которых является история. Тот европеец, который некоторым образом всерьез размывает линию разграничения между пространством экзистенции и историческим временем, приоткрывая метаисторические пер- и ретроспективы, занимает нишу чудака, балансирующего на опасной границе, отделяющей его от врага общества.

В свете подобного отношения, представляющего собой один из фундаментальных столпов европейского взгляда на мир, не существует проблемы преемственности, на место которой изначально становится презумпция права владения.

Непонимание этой презумпции со стороны сателлитов влечет за собой бесплодную аутокоммуникацию, обсасывающую аргумент преемственности. В-частности, "проблема" арабов, живущих в современном Египте и не наследующих права древних египтян, является несуществующей, также как была бы несуществующей проблема населения Российской Федерации, далекого от древнерусских корней, и также как остается несуществующей проблема связи между "древними германцами" и современными Гансами и Клаусами.

Естественно, что подчас непонимание со стороны сателлитов может перерастать в легкий рессентимент, склонный ставить вопрос о том, почему европеец обнес памятники родного края колючей проволокой и осуществляет за ней планомерное разграбление. Население в таком случае склонно винить европейцев и даже рассматривать их как врагов. Но сама по себе группа европейцев, работающая над святотатством на местах, не репрезентирует европейца как такового, то есть виртуального, а является лишь деталью механизма виртуализации брэнда. С точки зрения виртуального европейца, имеющего права владения брэндами, "местное население" представляет собой виртуальных паразитов, наподобие комаров, досаждающих тому, кто исполняет свои профессиональные обязанности, а каждый конкретный европеец, исполняющий обязанности, в свою очередь, является своеобразным роботом - причастным к праву владения настолько, насколько безукоризненна его профессиональность. Профессиональность неотъемлема от стерильной и безличной политкорректности, потому что она неотъемлема и от способности проводить четкую линию разграничения - способности, которая ложится в основы сосуществования в виртуальной среде и с точки зрения неевропейских культур рассматривается как цинизм и лицемерие.