Лифт

В юности со мной приключилась презабавнейшая история, когда я очутился в гостинице для иностранных туристов, где встретил дядюшку, приехавшего к нам из Австралии - он был настоящим аборигеном, носившим набедренную повязку и покрытым татуировкой, так что в присутствии его мне становилось страшно за тот путь, полный лишений и деградации, который предки мои прошли после того, как нас тайно переправили в Россию, а было это в позапрошлом веке.

Дядюшка оказался неразговорчивым, так что я напрасно опасался, что болтовня утомит меня. Осушив полбутылки виски, которое я захватил для него, он вскочил на спинку кровати и развел в стороны руки, изображая какую-то диковинную птицу, но мне уже пора было уходить.

В лифт вместе со мною села горничная, а с верхних этажей спускался какой-то иностранный гражданин, ни слова не разбиравший в нашем языке.

Я мысленно прокладывал свой путь через добела раскаленный город, он весь лежал перед моим взором, как на ладони - все его выбеленные ветром и морской водою жилы были вытащены из-под кожи, ажурные трамваи и троллейбусы едва заметно дрожали, повисая в самых странных положениях, пыльные проспекты удлинялись в те перспективы, о которых я знал всё. Между ослепительными домами висели балконы, на которых старики ели помидоры, жмурясь от удовольствия; звон посуд расплывался в изнурительных счастливых полуднях, оттененных каштанами и тополями.

Я мысленно шел через холл к стеклянным дверям, как вдруг свет в лифте моргнул и погас, раздался тихий треск, шорох одежд, потом свет вспыхнул чуть ярче, чем горел до сих пор.

-Помогите. - Послышался свистящий шопот горничной. Она легко толкнула меня под локоть.

-Чем-же я могу вам помочь? - Старательно артикулируя речь, как тот, кто опасается показаться неразборчивым в словах, сказал я и покосился на нее.

-Этого человека надо убить. - Поднимая на меня полные мольбы глаза, объяснила горничная. Едва приметным движением головы она указала на иностранца. Тот прислонился к стенке лифта и с поддельной невозмутимостью считал этажи.

Я нащупал в кармане связку ключей и, как всегда, это помогло мне спокойно оценить ситуацию. Мой дом запирался удивительной конструкции самодельным замком, к которому подходил длинный зазубренный ключ, который, по заверению моих друзей, напоминал инструмент паталогоанатома.

За стенкою лифта что-то зашипело и я воспользовался этим, чтобы выхватить ключ. Одним прыжком я пересек кабину и основанием открытой ладони нанес иностранцу удар в подбородок, а затем, не давая ему прийти в себя от ошеломления, воткнул ключ под кадык, стараясь одним движением разрушить мозжечок. В результате моего аккуратного удара кровь потекла тонкой струйкой, как будто мужчина несерьезно порезался во время бритья. Его ноги непроизвольно задергались, словно он собирался пуститься в пляс, а туловище обмякло и сползло по стенке.

Я подождал, пока тело перестанет дергаться, проверил пульс и обернулся к горничной.

-Это именно то, чего вы хотели?

-Я даже не знаю, как благодарить вас. - Девушка опустила глаза и вцепилась ручками в фартук. - В наши дни редко можно найти таких джентельменов как вы.

Она покраснела и принялась шаркать ножкой, символизируя крайнюю степень смущения.

-Если в лифт сядет кто-нибудь еще, я могу убить и его. - Сказал я.

-Это навряд-ли понадобится. - Она скромно улыбнулась и наши глаза на мгновение встретились. - Позволите?

Я понял, что загораживаю труп и цокнул языком, проклиная себя за бестактность.

Голова мертвого мужчины дергалась и стучала по стенке лифта, двигавшегося с приятным шипением вниз. Горничная с аппетитом разрывала шею, вытягивая из той самые вкусные сухожилия, а потом примерилась и одним движением вытащила позвонок, который быстро засунула за щеку.

Она обернулась ко мне и я увидел, что ничего не могу прочитать в ее широко раскрытых глазах. В это время лифт со стуком остановился на промежуточном этаже и дверцы разъехались. Матовая поверхность, состоящая из разноцветных горизонтальных линий, что медленно набегали одна на другую, слегка вдавилась вовнутрь лифта. Я бросил взгляд на горничную - та казалась готовой к молниеносному прыжку, могла сорваться со своего места над трупом в любой момент и в любом направлении, но тем не менее хранила совершенную живописную невозмутимость.

Раздался приятный мелодичный звук и дверцы захлопнулись, а лифт спустя мгновение тронулся вниз. Горничная оказалась рядом, немного наклонив голову, она осматривала мои ладони, а затем притянула к себе, ее зубы блеснули, показался язык, высунувшийся столь далеко, он заполз под манжеты, я чувствовал, как он щекочет мою кожу. Она облизала запонки и вцепилась зубами в ткань, пока ее глаза поднимались к моему лицу, ее блестящие, словно покрытые некоей пленкой глаза, казавшиеся то выпуклыми, то терявшимися среди всех черт лица, входившими в определенную композицию, которую я не мог бы воспринимать по частям.

Она оттолкнулась от моей груди и ловко перевернулась в воздухе. Стоя на руках, она покачивалась в такт скрипящему лифту, напротив трупа, в то время как язык заполз тому в грудь и шевелился под кожей, вспучивая ее то тут, то там.

-Десятки или даже сотни тысяч тел прошли через этот лифт. - Звонким голосом сказала она, ни к кому не обращаясь, а затем запрыгнула на стену и принялась лизать пульт управления, его пропитанные выделениями пальцев розовые, немного светящиеся кнопки. - С кончиков их пальцев сочились минуты жизни.

-Но это не главное. - Внезапно я увидел ее лицо прямо перед собой. - Когда-нибудь я съем и тебя, но сейчас, чтобы этого не произошло, мне приходится лизать стены.

Ее глаза широко распахнулись, а в моей голове вспыхнула боль, от которой я покачнулся, эта боль расползалась, пульсировала и стекала по позвоночнику, она прожигала мне грудь, распространялась по костям и бурлила в каждой живой клетке.

-Можешь ли ты чувствовать боль, которую ощущаю я? - Вглядывалась горничная в мои глаза. В ее языке, обернувшемся вокруг моей шеи, чувствовался трепетный напор, который ей так трудно было сдерживать.

-Ты помог мне, не задавая вопросов, - дышала она в мое лицо, - и за это я помогу тебе, но прежде всего мне нужно не съесть тебя. Если я сейчас съем тебя, то не смогу помочь.

По ее лицу пробежала тень и я закусил губу, поняв, в какое неудобное положение она попала из-за меня. В этот момент раздался душераздирающий треск, гул заполнил кабину и двери разъехались. Мрак, смешанный с разноцветными полосами, стал вдавливаться вовнутрь, борясь с мерцающим светом неоновых ламп. Одежда на горничной затрещала и я был парализован, видя, как она принимает свою истинную форму.

Очнулся я спустя два или три дня в каком-то каменном помещении, из-за стен которого проникал душераздирающий треск. Позднее я узнал, что треск и гул заменяют в этом месте свет.


Илл. 1 - Таинственная Знакомка в Красном

Продолжение - Змеиное гнездо