О миграции смертных

В так называемой стране мертвых, которая в действительности называется миром тех, кто были живыми и могли умереть, в конце космического цикла складывается ситуация, в невыгодном свете демонстрирующая пагубные последствия жизни. Вопреки укоренившемуся заблуждению, умершие не находятся в более близких отношениях с богами и предками, а скорее наоборот.

Население там состоит преимущественно из трупов, потому что кажимость жизни вечной живые обретают в той форме, в какой настигло их решительное умирание.

Города мира умерших являют собой то, что не совсем оправданно принято называть финальной стадией разложения. На самом деле их разрушения имеют к разложению такое-же отношение, как беспорядок к хаосу.

Умершие привержены специфическим преломлениям Традиции - каждый, кто попадет туда, свыкнется и забудет о том, что существует нечто иное. Отсутствие перспектив выхода не расстраивает умерших, переживающих настоящее во всей ущербности его разрозненных и явленных глазу феноменов.

Среди умерших есть мудрецы, философы и летописцы, занимающиеся примерно одним и тем-же. Большую часть времени они проводят за осмотром руин. Какая-нибудь сущая глупость может настолько заинтересовать их, что все дни свои они отдадут ее изучению, склоняющемуся к созерцательным методам. Надо заметить, что статус мудреца умерший получает при входе в мир, но не тогда, когда еще был живым и смертным. Следующие традиционным устоям при жизни и выполняющие Ритуал не умирают и как следствие не могут быть ни простым, ни непростым населением мира умерших.

Этот мир умерших не является хранилищем лишнего материала, который тоже не попадает туда, но по совсем иной причине - по той, что он в полном сознании выносится за скобки всего сущего и исчезает, после чего дальнейшая его судьба стирается из поля нашего зрения. Пути лишнего материала не имеют никакого отношения к солнечным и лунным, в том числе нечистым лунным путям, представления о которых дают Упанишады Брихадараньяка, Чхандогья и Шатапатха Брахмана.

Чандаяна постулирует концепцию обособленности миров, кажущихся мирами умерших. Этим дается точное и ясное объяснение того факта, что в мире умерших находится непропорционально мало единиц населения, несмотря на то, что мир должен был переполниться. Внимание обращается и на то, что в мире умерших может быть непропорционально мало или вообще не быть так называемых животных.

Мир умерших представляет собой результат ложной трактовки актуальности места нахождения. Кродхананда утверждает, что в нашем мире вообще никто и никогда не умирал, потому что и этот "мир живых" является результатом предопределенной фиксации на ложном понимании. Тот, кто знает о правильном учении Чандаяны, силой своего духа отрицает ошибочность и может оставаться в любом мире столько, сколько потребуется для обретения праведности и выяснения позиции разъяренных дакинь и ракшасей Чандаяны, в то время как непосвященные смертные переходят из мира в мир по воле Рока, не отдавая себе отчета в том, что все другие миры равноценны между собой.

Он не различает лиц, не видит пропорций, слышит ноты отдельных инструментов вместо имеющих узкую применимость симфоний, не делает различия между разными животными, не смотрит на телевизионный экран так, как не смотрел бы на диск лунный или на солнце или на дерево, растущее в отдаленьи; у дерева он видит отдельные листья, детали коры, слышит, как протекает березовый сок, не считая, что тот отличается от млечного пути и от горного ручья; чтит имена и может назвать вещь, на которую смотрит, и не смотрит на другие.

Сила акта праведности Чандаяны стоит выше Рока, которому ставятся условия, а не наоборот. Совершение акта праведности адепта находится в прямой зависимости от целокупной праведности всех дакинь, а по большому счету от того, что Нечистая Дева совершила ультимативное погружение в сон в период между великими космическими циклами, ее абсолютная святость отрицает возможность аскезы до или после любого конкретного акта праведности, она породила Рок как форму своей мысли, и посвятила адепта в способ этого мышления.