От глины убояше

Путь жизненный пройдя два раза в обе стороны, я увидел великое множество существ, которые все бежали в одном направлении, как будто бы спасаясь от лесного пожара, но бежали они не от огня, а напротив - от стужи.

"Кто-нибудь поправит падающее, кто-нибудь починит неработоспособное, кто-нибудь выходит умирающего. Кто-то знает слишком много, кто-то преподаст урок полезного навыка, кто-то напугает в сумерках." - Так каждый из живых думал. Так я думал о них, но в конце концов оказалось, что всю жизнь я был окружен глиною, которая в-принципе не могла думать. Дело в том, что она могла только чувствовать себя, а именно, чувствовать себя глиной. Потому, когда в титаническом величии своем сознавал я, что придется самому поправлять падающее, выметать мусор и пугать в темноте, быть авторитетной персоной, отцом, дедом, одновременно смеяться от умиления, рыдать и брызгать спермою, все это оставалось пустым божественным звуком в безвидном пространстве, звуком, заставлявшим глину соответствующим образом вибрировать, как заставляет электричество вибрировать конечности гальванизируемого трупа. Под кожею его, этого трупа, обитает стужа, такая-же, какую чувствует глина всеми фибрами своих способностей.

Признаюсь, что один раз я использовал свой дар сострадания не по-назначению и прикоснулся к внутреннему миру глины, во мгновение съежившись и ощутив ту грань невозвращения - меня наполнило чувство глины и я отпрянул в омерзении и страхе, взмолившись об огне. "Лучше бы пристрелили." - Звучало в тягостной немоте опустошенного ума. Я верил в заслуженную пулю и пальцы мои дрожали - они были не более чем глиной, не умевшей добыть ни одного языка пламени.

"Oh mein Gott!" - Сорвалось с уст моих, когда спустя много дней они впервые разомкнулись. - "Я не представлял себе. Я просто не мог представить ничего подобного!"

Меня бросало в горячий ледяной пот и я продолжал трястись от священного страха, непрерывно конвульсируя при воспоминании о глине и в-особенности о том, что та никогда не была чем-то иным.

"Лучше быть кисточкой для припудривания носика калькуттской блудницы, чем хотя бы один раз издалека почувствовать веяние той стужи." - Решил я после углубленного анализа ситуации и совершил превращение в бархатную подушечку. Подушечка имеет следующие преимущества: она избавляет красавицу от необходимости касаться копытами неприятного грунта - это раз; она бережно сохраняет форму отпечатка копыт (два); со временем она приобретает благоухание, знакомое тому, кто подносил к ноздрям лепестки цветка смерти, в чем ей может составить конкуренцию только ткань набедренного пояса, это преимущество номер три.