Страх и ужас

"В конце времен", подобно полю брани, которое желают санировать, мир живых будет оцеплен, а все двери, ведущие из него, запечатаны. Грозные вестники страха войдут в зону поражения с исследовательскими целями. Ящеры океана и всех вод станут ходить по земле равно как и по небу, изменив расположение трех частей и пропорции их.

Что касается вестников страха, перевод их имен, а также общего родового имени на русский язык обычно производится с энохианского диалекта, что само по себе уже чревато многочисленными легкостями и ошибками. Начнем с того, что для русского уха слово "страх" представляется менее величественным и "цепляющим", нежели емкое и наполненное некоей пикантной мертвящей живостью слово "ужас". Это легко объяснить фонетическими закономерностями буквы "ж", подобной желтым и черным полосам на брюхе пчелы.

Таким образом "ужас" сам по себе как бы подразумевает "панический" в значении "неподотчетный". Однако стоит усомниться в том, что подобное его качество имеет универсальную метафизическую ценность. То, от чего бежит - пусть даже и подавляющее - большинство, не представляет никакой опасности для посвященных. "Разъяренный рой" жалящих насекомых, равно как и охотящийся тигр, в равной мере вызывают неподотчетный, обращающий в бегство ужас, как неприступная крепость неприступна для врага - вместе с тем являясь для защитника надежным оплотом, с картографией которого тот определенно знаком.

Это слово ("ужас"), имея ярко выраженную эмоциональную зависимость, идет рука об руку с понятием "любви", подменяющей собой "страсть" так-же, как эмоция экипажа носимого по волнам галеона "подменяет" собой великолепную игру оркестра океанских течений и воздушных сфер.