Повелитель апельсинов

Все обрушилось в мире... нет, не в моем внутреннем, как хотелось бы верить особо одаренным натурам, а в общем, где практически и не стало жизни, ну да это всем знакомо - выходите вы ранним утром за околицу, а деревня пуста - не кричат петухи, курицы не несут яиц и даже, апропо курицы, запахи свежей глинистой массы куриного помета не источают того томящего весеннего раннего аромата, который живо отмечают все путешественники по окраинам нашей необъятной Родины.

В один день все это исчезает, но удивительным образом исчезает не полностью, так словно бы сверяется со списками, где перечислены вещи, которым не нужно исчезать. Поэтому вы можете не беспокоиться насчет того, что пустая улица будет дефинирована вами как таковая, а пустой насест позволит детально осмотреть себя и в ряде случаев провести тактильный контроль.

Зная об избирательности пустоты, я не удивился тому, что после исчезновения электропоездов сохранились пустые тоннели, по которым группы счастливчиков, к одной из которых я примкнул, пытались достичь эпицентра запустения, чтобы на месте разобраться в удивительном природном феномене. После обрушения мира в метро стало по-настоящему опасно - все из-за ящеров, этих проклятых бичей человечества.

Итак, сего дня, а если быть точным, то уже вчера часов восьми пополуночи добралась наша небольшая, но хорошо экипированная группа до места предполагаемого эпицентра, где с удивлением обнаружила лестницу, ведущую наверх. Лестница выглядела так, словно она не исчезла, вследствие чего мы решили разделиться на группу инфильтрации и группу прикрытия. В случае, если мы ошиблись насчет лестницы, группа прикрытия должна была отступить в безопасное место, ранее отмеченное на карте как стопроцентно неисчезнувшее.

Выйдя на поверхность, группа инфильтрации была до глубины души поражена открывшейся картиной - непосредственно напротив павильона из стекла, сооруженного над лестницей, располагалась архаичного вида изба на курьих ножках, внимательное изучение которой позволило скорректировать ее дефиницию. Мы поняли, что перед нами находится сторожка сродни той, которой пользуются охотники. Внутри сторожки находился человек средних лет и очень худощавый. Голову его прикрывала удивительного фасона высокая шляпа, по виду которой можно было сделать вывод о ее высоком качестве. Мягкая и бархатистая на вид, она тем не менее служила надежной защитой от солнечного излучения и мелких метеоров - большой метеорит ее, несомненно, пробил бы. Кстати говоря, вероятность попадания метеорита в голову одного отдельно взятого человека с течением времени растет и к концу истории достигает астрономической цифры в процентах.

Этот любопытный господин, нисколько не гордившийся своей прекрасной шляпой, казалось совершенно не был удивлен появлением группы инфильтрации. Мы разделили обязанности таким образом, чтобы вести запись событий в семь раз быстрее - нас было семь человек и каждый записывал свою часть слов. Существует два способа работы с большим числом работников - один из них повышает скорость, другой надежность. Мы могли повысить надежность в семь раз, но предпочли направить усилия на скорость, и как выяснилось впоследствии, не ошиблись.

Как мы и опасались, наш странный отшельник имел непосредственное отношение к исчезновению всех вещей. Дело в том, что это именно он разработал вирус-убийцу, благодаря которому все вы имеете сейчас возможность посмотреть на опустевшие улицы и посетить магазин, в котором вас не будут принуждать к покупке, о чем раньше могли лишь мечтать, посвящая этой задаче до пятидесяти процентов всех ваших снов.

Вирусолог вкратце набросал принципы действия своего изобретения. К-сожалению, сейчас я могу восстановить только 1/7 полученной информации, но и этого достаточно, чтобы промотать запись в самый конец, не так-ли?

Согласно его объяснениям, в ходе исследований он пришел к неожиданной догадке о том, что идеальный вирус должен обладать всеми свойствами не-вируса, например чистого воздуха.

-Дело в том, что, вдыхая воздух, вы не догадываетесь о том, что уже заражены им. - Многозначительно подняв указательный палец, сказал он. - Вы заразились этой приторной гадостью, этой неизличимой болезнью сразу-же, когда вдохнули его. С тех пор вы не допускали и мысли о пагубности воздуха, что и выдало в нем наиболее опасный с точки зрения науки вирус. Оставалось одно: создать точно такой-же, и я посвятил этому остаток своих дней, прежде чем умереть в нищете и всеми забытым. Я хотел повернуть ситуацию, которая изначально настроена против меня, другой стороной и обеспечить отмирание, извините за то, что говорю так нескладно, отмирания. Мое отмирание должно было умереть, но природа не терпит пустоты. Вот в чем видел я проблему, будоражившую меня - как вызов моей интеллектуальной интуиции. Я решил - а почему бы не позаимствовать идею у самой природы, понимаете? Если она не терпит пустоты, то значит в пустоте ей что-то не нравится. Может быть, она боится ее? Кто знает, каковы были расстановки приоритетов и исходные данные в самом начале?

-Так или иначе, - продолжил ученый, - я рассмотрел всю серьезность пустоты и провел параллели между ней и воздухом. Что-же я увидел? Она, как и воздух, является вирусом, и оставалось только взять ее в нужной пропорции, чтобы использовать против всего живого. Никто не должен был догадаться о том, что запущенный вирус - по-сути своей вирус. Но как можно догадаться о пустоте - о том, чего нет? Никто не мог предвидеть, что то, чего нет, и есть вирус. Я запустил его в производство, уединившись на своей импровизированной ферме, которую вы в силу недостатка у вас образования сочли сторожкой. Я выращивал различные цветы, исследуя количество пустоты в их чашечках, но в конечном счете остановился на апельсиновых деревьях, ведь апельсиновый плод сам по себе - одно из чудес природы. Вы наверняка не знали о том, что мякоть апельсина состоит из самых больших в природе клеток. Я взял несколько этих клеток, чтобы осторожно заставить их слиться в другие клетки, еще более удивительные и способные к превращениям. Понимаете, какую революцию в науке это предвещало?

-После многих лет исследований мне наконец улыбнулась удача и клетки стали сливаться в единые пустотные мембраны, которые я назвал плеромами. Одно неосторожное движение ногтем могло высвободить дремавшую в них силу. Вы наверное знаете о том, что увлеченный своим делом человек не бреется, не чистит зубов и не стрижет ногтей? На ногтях у меня образовались пилообразные заусенцы, которые всякий раз рисковали повредить чувствительную оболочку. Нет нужды объяснять, что в таких условиях это рано или поздно должно было случиться, но я не извиняюсь за то, что сделал.

-А теперь прошу вас уйти с моей земли. - Ученый поправил шляпу и сложил на груди руки, устремляя на нас полный меланхолии взгляд. - Впрочем, я могу приказать вирусу уничтожить вас на месте.

С этими словами он поднял правую руку и взмахнул ею, приводя пространство в движение. Избушка за его спиной закрутилась и мы потеряли почву под ногами. Изо всей силы я старался удержать в поле зрения павильон, через который сюда пришла группа инфильтрации. Мне пришлось стиснуть зубы и вцепиться ногтями в рассыпающуюся землю, чтобы бороться за каждый сантиметр. В ушах оглушительно пульсировала кровь. Глаза застилало едким потом, а ноздри забились пылью, которая скрипела и на зубах. Наконец, после долгой борьбы я свалился в темный колодец и лишился чувств.

Группа прикрытия оказала мне первую помощь, но на все расспросы я еще долго отвечал истеричным смехом. Я так и не смог заново выучиться искусству сжимать голосовые связки в собственном горле, и всякий раз исторгал полные ужаса всхлипы, в которых с трудом читались простые гласные, но к-сожалению их было в семь раз меньше, чем требуется.