Любое явление в этом мире, в случае, если его нет резона относить к сливному отверстию, может быть объяснено на основе метафизических, в том числе демонологических догм и постулатов. Всякое другое объяснение является контекстуальным излишеством, приемлемость которого ограничена сферой применения приемов риторики и драматургии.
В 60-х годах прошлого столетия Соединенные Штаты Америки оказали военную помощь вьетнамскому народу, страну которого захлестнула волна насилия и бандформирований, управляемых из Москвы. Тактика просоветских террористических групп оказалась достаточно эффективной для того, чтобы американский налогоплательщик сформировал четкую гражданскую позицию, в которой не оставалось места военному пафосу. Сыновья тех отцов, которые победили во Второй Мировой, не подписывались на благотоворительную смерть за счастье никому не известных вьетнамцев. Превратить позорное поражение в войне в достойное окончание авантюры стало возможно благодаря гражданской сознательности, вылившейся в полномасштабное антивоенное движение, которое, так или иначе, изменило историю современного мира и сделало его таким, каким он известен нам ныне.
Своим успехом антивоенный активизм обязан существенному взносу в его общую кассу, сделанному видными деятелями американской поп-культуры, некоторые образцы которой пытались воспроизводить и в СССР ("Был один парень..."). Полный провал социалистических имитаций, впрочем, державшихся на плаву поддувом американофильской романтики, был предопределен самой парадигмой поверхностного подражания сродни тому, какое наблюдается ныне в кинематографе. Имитируя "американский блокбастер", европейское, китайское и индийское кино, да и сам Голливуд обрекает себя на обращение к целевой аудитории непритязательного простого человека, не способного ни к какому оценочному суждению и видящему самоценность в сменяющиеся картинках и эффектах.
Качественное произведение искусства, в отличие от имитаций, скрывает в себе невообразимое богатство символических уровней, среди которых принятый обществом в качестве центрального на деле является частным и малозначимым. Именно богатство целого позволяет части иметь смысл, так сказать, делегирует ей метафизические энергии. Ниже мы коротко рассмотрим три образца песен, относимых общественным мнением к антивоенному жанру, но в действительности представляющих метафизику столь же прямым текстом, как, например, художественный фильм "Маребито".
Animals - house of the rising sun
Любой топоним, упоминаемый в прорывных произведениях песенного жанра, самым непосредственным образом указывает на неземную локализацию называемого места. Если поется о Сан-Франциско или, например, о Вологде, то мы слышим "Небесный Сан-Франциско" и, соответственно, "Небесная Вологда". В песне "Дом Восходящего Солнца" лирический герой воспевает место в Небесном Нью-Орлеане, место, которое названо Домом Восходящего Солнца. Название богатое, не так ли? В этом доме нью-орлеанская модница, дьяволица, с которой герой вступает в мезальянс, дарует ему абсолютную свободу от бытия, в просторечьи - погибель. Все действия лирического героя подчинены шаманской логике поведения и он стоит на этой земле лишь одной ногой, другой при этом находясь в вагоне поезда, билет на который является основой и центром человеческой культуры и упоминается в другой прорывной песне (Eruption, One Way Ticket). Герой с билетом возвращается в Небесный Нью-Орлеан, потому что его место там - в приятном плену.
Creedence Clearwater Revival - run through the jungle
Любой лес, в особенности тропический, является эквивалентом, а в тексте - вербальным субститутом промежуточных миров нави, простирающихся между обжитым космосом и хаосом. В песне предпринята попытка помощи тому, кто оказался в промежуточных мирах. Безличность обращения и невидимость лирического я сочетается с формированием диспозиции знающего и непросвещенного и свидетельствует о том, что некто с шаманскими полномочиями обращается к внезапно (инициатически или клинически) умершему. Он обращается к самым примитивным инстинктам и мотивациям, не пытаясь рисовать точной топологической карты, а ограничиваясь лишь самыми значительными и несомненными ориентирами. Лирический психопомп старается достучаться до того, кто в страхе и одиночестве блуждает по предельно опасным территориям, рискуя встретить на своем пути полчища алчных демонов или свиту Дикой Охоты, грозовой звук которой уже слышен где-то за деревьями. Возможно, этот голос психопомпа и принадлежит кому-то из свиты, но хуже уже не будет, понимаете-ли, если вы находитесь в таком положении, то надо бежать через джунгли под управлением обнаженной воли и, если вас сожрет, например, дикая свинья, это будет достойным концом вашего жалкого существования и началом жизни новой.
The Doors - Tell All The People
Когда в метафизически прорывном произведении искусства произносится словосочетание "все люди", это имеет отношение к архаичному племени и лишь самым опосредованным образом связано с современной концепцией "всего человечества". "Все люди" означает "все настоящие люди". В этой антивоенной песне, в отличие от предыдущей, происходит персонификация психопомпа и появление лирического я, которое, как становится ясно из текста, уже известно всем людям (будучи неверно понятым как "все человечество" это положение влечет за собой мизинтерпретации в христианском ключе). Здесь лирическое я выступает от имени родового духа, в близкое знакомство с которым родо-племенной человек вступает во время регулярных инициаций. Подчеркивая слова "скажите все людям, это я...", поющий апеллирует к собранию всего народа, перешедшего на иной виток экзистенциальной спирали и временно рассеянного по джунглям. К ним обращен этот зов, делимый на три важных сообщения: 1) ваша жизнь завершена (в этом цикле достигла полноты), 2) это я (кого вы знаете, а не чужой), 3) следуйте за мной вниз.
См. тж. Синопсис "Эрики" и "Катюши", двух военных песен
и Маребито, эссе о существе кошмара и пути культурного героя
D.A.O. Rating
Комментариев нет:
Отправить комментарий
Примечание. Отправлять комментарии могут только участники этого блога.