Об историчности топонимов Ленинград и Петербург

Возвращение "исторических имен", предпринятое в девяностых годах минувшего (XX-го) столетия нуворишами и стяжателями от политики, в общем и целом соответствует расплывчатой категории "популистских мер", под которыми скрывается пораженчество и открытый коллаборационизм с антигосударственными, хуже того - анти-имперскими силами, ведь империя, как должно быть вполне ясно из разъяснений, данных в статье о национальном государстве, естествеными образом строится на консолидации аутентичных национальных анклавов, привлеченных имперской эгидою. Аутентичный же родо-племенной анклав далек от того, чтобы "начинаться в X-XII вв. н. э.", в тот темный и зловещий период переписывания истории, уничтожения традиционных связей и подмены архаичных имен на чужеродные - и не только индоевропейские.

Русский народ, которому свойственна крайняя, доходящая до полной невозмутимости толерантность, представляющаяся иноземцам "преступным безразличием" и "признаком дурака", а в действительности сформированная как синтез апотропейной поведенческой логики, направленной на нейтрализацию психологических последствий жесткого религиозного прессинга, с непризнанием идеалов выживания, достаточно спокойно принимал и принимает все причуды временных властей, начиная с самого "крещения Руси" (не считая того, что историческая наука умалчивает о гражданских бойнях и массовом геноциде противников заморской религии, это прошло "спокойно"), заканчивая переименованием милиции в полицию. Если завтра президента Российской Федерации переименуют в "канцлера", это тоже не вызовет никакого протеста. Протест на русской почве может сформироваться либо как балаганный феномен с массовиками-затейниками, возникающими ниоткуда точно так же, как герои телерекламы возникают сразу в полном сценическом облачении и с готовыми афоризмами, либо как компонент реального демонического прорыва, достигаемого невероятным сосредоточением накопленной энергии праведности.


Одним из центральных пунктов преткновения, тех пунктов, метафизическая значимость которых не вызывает никаких сомнений, является "возвращение исторического имени" городу на Неве. Хотелось бы поинтересоваться, на какую глубь в веках уходит греческое имя "Петр" и была ли у финских племен, обменивавшихся с древними Русичами незапятнанным знанием, в устье Невы деревня с таким любопытным, звучащим как-то по-немецки, названием - Petersburg? Мы могли бы усомниться в этом, имея длинные списки аутентичных русских и финских топонимов Ленинградской области, среди которых, разумеется, нет ни одного, который имел бы верхненемецкие корни, получившие в XVII-XVIII вв. подозрительную популярность у властвующей хунты.

Топонимы Ленинградской области представляют четкое свидетельство родо-племенной организации древнейших народов. Широчайшее распространение имеет так называемый фамильный топоним, когда поселение именовалось по фамилии (сегодня все еще не редкость проживание остатков этих "однофамильцев" в соответствующих деревнях, как правило, сократившихся до дюжины и менее дворов) - ср. "Питкелево" (от финск. фамилии Питки) и т. п. Наряду с этим засвидетельствовано формирование топонимов вокруг храмовых центров, напр. "Русско-Высоцкое", означающее некую возвышенность, на которой водились хороводы в честь Русалок, и Красное Село, название которого говорит само за себя. Помимо русской и финской топонимики, имеет распространение и цыганская, как это показано в наименовании пункта Гатчина ("место, населенное не цыганами")

Топоним "Ленинград", с точки зрения контринициатических, невежественных народных масс, является спорным и противоречивым. Однако, давайте разберемся в том, откуда взялось это историческое имя. Мы увидим, что, не говоря о самоочевидном увековечивании имени Владимира Ильича Ленина, внесшего неоценимый вклад в дело усиления власти демонов и продемонстрировавшего потенциалы праведности русского народа, этот топоним основан ни на чем ином, как на якутском слове, обозначающем "реку" ( ср. статью о реке Лена в Энциклопедии Сибири ), по-другому говоря, в имени "Ленинград" представлен точнейший перевод фразеологизма "Город на Неве". (Не стоит забывать о том, что сам Владимир Ильич поменял свой род и причастился к семье демонов нави, получив от них вместе с Харизмой фамильное имя - Ленин).

В свете стратегической важности сибирского региона, становится понятно, что проекция реки Лены на Неву (впрочем, речь скорее следует вести о ритуальном "неразличении" того и другого - находящегося на востоке и на западе единой страны), представляется единственным реальным способом укрепления северо-запада, что никоим образом не может быть достигнуто под вывеской маловразумительного топонима "Петербург".

Наипервейшей задачей нашего и последующего поколений должно стать полное устранение фигуры "Медного всадника", в которой находят свое выражение идеалы произвола и бессмысленной жестокости контринициатической нелегитимной власти. Ибо покуда самозванец, воссевший на коня, будет нависать домокловым мечом над русской душою, не произойти ни революционному подъему, ни окончательному уничтожению. Только тогда свершится шаг за порог, когда кобыла станет гарцевать на всаднике, а не наоборот.

В общем и целом следует понять, что проблема "возвращения исторического имени" неизбежно "теряет почву под ногами" в том случае, если "историческое имя" является плодом романтического словотворчества и имеет мало отношения к аутентичной краеведческой традиции. В подобном случае надо говорить не о "возвращении", а о благословенном устранении неблагоприятных последствий поддельного топонима путем его замены на идеологически верный, логически воспроизводимый и не противоречащий как традиционному языкознанию, так и доктрине сосуществования под эгидой Предков. Именно это является возвращением, то есть восстановлением изначального статуса, каким он может быть в первый день творения и в последнюю ночь исхода.