Сквозь мыльные стекла

Признаться, увидеть я ждал что-то другое, и был томим видениями, когда только услышал про заброшенный город, в котором обосновался один не то паук, не то человек по имени Гого. Мне тоже это имя показалось странным и я пытался мысленно его облагородить на всякий манер, ну знаете, прибавить окончание, что невольно напрашивается на языки, или же предварить суффиксом, смягчить висаргой или проставить точки где надо и там, где их ни при каких обстоятельствах не должно появиться.

В заслугу Гого ставили то, что он уничтожил этот мир, поэтому у меня были все основания считать его ключевой фигурой в расследовании потаенных причин моего собственного существования.

Так или иначе, этот загадочный Гого жил в городе, который в свою очередь был почти до основания разрушен во время ядерной войны. Мне посчастливилось выехать в деревню, когда это произошло, и радиопередачи из эфира исчезли, на телеэкране же появлялись полосы настолько удивительные, что долго бы разглядывал их любитель всяческих головоломок. Они имели происхождение вполне естественное, впрочем, потому что телеэкран сквозь атмосферу, которую сорвало с нашей многострадальной планеты в те тяжелые дни, начинал улавливать реликтовое излучение вселенной.

Уже одно это показалось мне удивительным: как мог человек разумный, каким описывался Гого в преданиях, выжить под шквалом огня? Это было феерическое зрелище, скажу я вам, когда пурпурное облако, сотканное из всех цветов эфира, напитанное душами тех, что умерли в это самое мгновенье, поднималось над землей огромным пузырем, вокруг него же двигались такие вещи, имена которых не поворачивается произнести язык, как будто бы этот зловещий шар восходил из самой преисподней, наполовину еще оставаясь там, внизу.

Я приближался к заветной цели сам не свой от волнения, которое смешивалось с головокружением. В стареньком противогазе не хватало системы самоочищения стекол и мне пришлось обработать их куском мыла - этого добра было хоть завались, но испарения мыла воздействовали на мозг, порождая в нем бесчисленные галлюцинации.

Наконец взору моему предстали мегалиты, выстроившиеся в широкий круг. На них лежал снег, но он выпал совсем недавно и под ним камни выглядели ухоженными, как будто с них ежедневно сдували радиоактивную пыль.

Жилище самого Гого резко контрастировало с камнями, да это и трудно было назвать жилищем. Вокруг темного провала, через который, очевидно, можно было спуститься в метро, на земле были в беспорядке разложены тысячи посеревших полиэтиленовых пакетов с пузырьками. Вот и все убранство этого жилища под открытым небом.

Тот, кого я искал, полулежал на собранных в кучу шуршащих мешках. Его лицо было наполовину выбрито - наполовину черное, наполовину белое, а глаза наоборот - сверкали, как точки в фигуре Иня и Яня на этом необычном лице.

Я с воодушевлением направился к нему и остановился в нескольких метрах, подыскивая слова, которые не стыдно было бы произнести в присутствии этого великого и легендарного человека.

Однако он окинул меня взглядом своих глаз - один из них выглядел яркой звездой в утреннем небе, другой же казался затмившимся солнцем в небесах полудня - и сказал, делая рукой неопределенное движение:

-Вы выглядите так, словно подыскиваете слова, но разве они важны сейчас? Посмотрите вокруг.

От его увещеваний у меня по спине пробежали мурашки и я осознал, что нахожусь на пороге великого открытия, которое наметит перспективы перехода в иную, высшую онтологическую размерность.

-Посмотрите вокруг. - Повторил он. - И вы невольно улыбнетесь. Но что же мешает вам сделать это?

-Что?

-Я к этому подхожу. Вам мешает полнота вашего человеческого существа. Глядя на вас, трудно определить, какие глубины "внутреннего мира" таите вы в себе и насколько, если бы у вас были в наличии ресурсы, проявили его. Может быть, вас хватило бы только на маленькое пасхальное яичко, чтобы его разукрасить, а может... может вы заново создали бы целый мир. Но все это - пустое.

У меня волосы встали дыбом от его слов и от того, как он все верно понимает.

-А я внутренне и внешне пуст, хотя кажусь открытым. Вам легко определить по моему лицу, что делается в душе, потому что лицо мое необычно. Но внутри, под ним, ничего нет. Оно все ушло вон в ту дыру земляную. Я же полностью темен и говорит с вами сейчас либо само тело, либо сама Бездна.

С этими словами он с наигранной учтивостью поклонился и шаркнул ножкой, что выглядело еще более комично засчет отваливавшегося и висевшего на какой-то грязной ленте каблука. Но сквозь смех в этой комичной ситуации звучал серьезный вопрос, направленный не ко мне лично, а ко всему миру, так что мне даже показалось, что вопрос этот - из вечных. И недаром был он столь повторяющимся - возвращающимся в виде ответа мыльных галлюцинаций!

Заглядевшись на каблук, волочившийся за Гого, куда бы он ни пошел, я не смог удержаться от скепсиса:

-Среди людей бытует мнение о том, что лишь асоциал, если такое слово вам о чем-нибудь говорит, способен не стремиться к обустройству места, где он планирует провести свою жизнь. Не могу поверить, что вас совсем не беспокоит это непостоянство. - Я выразительно покосился на зыбкие очертания, которые без перерыва сменялись вокруг, символизируя собой стены, окна и двери.

-А вы, надо полагать, тут обосновались на постоянно? - Гого посмотрел на меня исподлобья. Неизвестно, чем бы закончилось наше незримое противостояние, если бы вдруг метрах в полустах не промелькнула какая-то тень. Я невольно насторожился, а Гого покачал головой.

-Это протоирей. - Спокойно сказал он. - Точнее дух протоирея.

Заметив мой недоуменный взгляд, он на минуту задумался, собираясь с мыслями, а потом продолжил:

-До войны в этом месте располагался монастырь, это был значительный комплекс церковных сооружений. Но когда я уничтожил город, то начал как раз с этого места. Как любой хороший стратег, я вынужден был выбрать наиболее выгодную позицию и ей оказался монастырь.

-Понимаю. Точно таким образом и сам монастырь в свое время оказался на месте храмовых комплексов древних Русичей.

-Не о Русичах сейчас разговор. - Гого с досадой поморщился и сплюнул, вспомнив о том, сколько молодых ребят погибло. Он приложил руку к груди и беззвучно сглотнул.

-Ну так вот, когда ударила первая волна, монастырь оказался внутри ядерного гриба, представьте себе, в эпицентре.

Я многозначительно промолчал, а Гого продолжал, не обращая внимания на мой недоверчивый взгляд. В его голосе слышался искренний азарт.

-В то время как весь город вокруг разрушался по расходящимся концентрическим кругам, монастырь втягивался вовнутрь, но он устоял. Эти протоиреи, они образовывали тайный кружок, но об этом я узнал позднее, уже когда никого из не осталось вживых, проследив за их поведением. Они входили в группу, ожидавшую судного дня. Нелепость, скажете вы, и дедовские предрассудки? Вот и я так подумал, глядя на них. Но по-моему, честно говоря, они не понимают, что с ними произошло. Иногда, когда они группами или по-одному подходят к моему костру...

"А ведь у него нет никакого костра." - Быстро пронеслось у меня в сознании, но я поспешил отогнать эту нелепую мысль.

-...подходят к костру, то первым делом начинают знакомиться, допытываясь о моей вере и глубока ли она. Но ведь в прошлый раз они уже спрашивали об этом! У мертвых короткая память.

Произнеся эти слова, Гого внезапно замолчал, сжал губы и прищурился, глядя прямо перед собой.

Все сказанное им произвело на меня отрезвляющее действие. "Давайте подытожим, - сказал я себе, - вокруг нас уничтоженный мир, это раз, Гого духовно опустошен и умственно пуст, это два, я обосновался в этом мире не на постоянно, это три, и мертвые ходят среди нас, живых, это уже четыре."

К какому выводу мог я прийти, неизвестно.