Пропаганда войны

Возвышение и распространение индоевропейцев, в устройстве общества которых выделялась новая и для того периода непропорционально развитая каста воинов, положило начало той пропаганде "благородства войны", в том числе "за правое дело", которая, как и сама война, приобретает все более зловещие формы по мере "разоблачения" "первобытной жестокости" и становления общества современного типа.

Пропаганда войны, в которой видное место занимает апелляция к "выживанию", идет рука об руку с девиантным феноменом обывательского страха перед войной. Стоит отметить, что если речь в случае выживания может вестись не только о государстве, но и о народе, то под последним всегда имеется в виду так называемая гражданская нация, безликая маска которой оттеняет страдания бесчисленного множества племен; при этом основополагающим мотивом вовлеченности в суггестию благородства войны остается бытовой или обывательский страх перед неблагоприятными изменениями, которыми не только предположительно сопровождается пришествие войны на свою территорию, но и наличие военного статуса как такового. Война превращается в тотальное "стихийное бедствие", подчиненное законам вездесущего рандома и по темным, непредсказуемым для обывателя законам пожирающее "средства налогоплательщика" ради темных, логически невоспроизводимых и оперирующих нечеловеческими, но и не божественными масштабами рекогносцировок. Сотня боевых вертолетов, не имеющих никакого отношения ни к войне, ни к выживанию, размещается в туманном военном округе только с одной целью: опоить население бессмысленным пойлом информации и отвлечь от важных задач, в первую очередь от воспоминания родовых корней свой собственной, узко-специальной и бесконечно далекой от гражданской нации семьи.

В условиях архаичного родо-племенного общества сложно представить возможность случайной войны как стихийного бедствия, вырывающего "обывателя" из привычного течения и разрушающего семьи. Аналогично трудно вообразить себе тотальную, стихийную войну с соседями по жилому участку: если из-за ограды прилетит камень, то скорее всего вы не станете говорить о том, что "сильные мира сего" поставили подневольные семьи под ружье: главы подворий в этом случае сами являются теми фигурами, которым делегированы ведущие конфликтные роли.

Бросать все свои дела и становиться под ружье, чтобы сгинуть в затхлых окопах ради пустого контринициатического государства, которое с самого рождения пресекало родо-племенную реализацию любого представителя контингента населения и кормило суррогатными хлебами да бесперспективными зрелищами, считается ныне едва ли не делом наипервейшей чести. Но никакой чести в этом, увы, нет. С честью можно урегулировать конфликт с соседом по лестничной клетке, а защита статистов, прикрывающихся маской "мирного населения" "своей страны", является уделом прирожденно обесчещенного сироты.