Виновность всех и виновность одного

Добрые, немного больные глаза сверкнули откуда-то из темноты. Вслед за глазами показалось лицо, потом поднялась фигура. Я схватил ее за хвост и она, расшалившись, мотнула крупом, сметая со стойки ряд немытых стаканов. Десяток задумчивых мух взвился было и тотчас лениво вернулся к заскорузлой тарелке, давным-давно позабытой своим создателем.

Мой сосед по столику с неприязнью взирал на движения неловкой уборщицы - девушка, чувствуя недоброжелательное внимание к своей персоне, начинала нервничать и совершать ошибку за ошибкой. Вот она поставила ножку на край стола и лаковый каблучок начертил в пыли зигзаг. Потом пошатнулась, поневоле прижалась горячим бедром к плечу господина, который тот же миг дернулся в инстинктивной попытке избежать контакта. Его лицо исказилось ужасом, как если бы попросил он позвонить, а ему передали трубку, трубка же была выпачкана детскими соплями и рвотою.


-В разрухе этой общая наша вина. - Когда служанка, едва не дрожащая от смущения, отошла, он покачал головой, взирая на меня с усталостью в глазах. Мне, однако, показалось, что мой новый незнакомец что-то путает.

-Постойте-ка, меня же не было здесь, когда грязь уже появилась, а если и был в процессе ее усугубления, то ни разу не подходил к тому месту, в коем ее развели.

-А вот кабы не чурались общего дела да подошли и взяли в руку вашу тряпку, кабы не мусорили с самого начала, все было бы сейчас иначе.

-С самого начала я не мусорил, потому что вовсе не находился здесь и, положа руку на сердце, честно признаюсь, что даже не зашел бы, заранее узнав о беспорядках внутри заведения. Что же касается самой способности мусорить, то пусть человек хоть сотню раз плюнет на пол, а слуга изволит заново прибрать. Виданное ли дело, чтобы респектабельный господин пришел за чашкой кофе, а ему вместо этого вручили затхлую тряпку и назначили дежурным по протирке столиков?

-Вот почему все у нас идет наперекосяк - потому, что такие, как вы, боятся брать на себя ответственность и не пытаются что-то изменить. Вина за то, что у нас происходит, за то, как мы сидим здесь, лежит на нас всех.

Я же подумал, глядя поверх собеседника, что вина, конечно, лежит именно на хозяевах заведения, знавших о том, что неквалифицированный персонал не справится с обслуживанием, а запас продуктов с отложенными в нем личинками не пригоден к потреблению, и, несмотря на это знание, не только пригласивших людей вовнутрь, но и собравшихся требовать надбавку в виде чаевых.

Вина, однако, а именно предъявление ее - суть палка о двух концах, ибо всякая констатация вины являет собой указание на абстракцию, как если бы, глядя в непроглядный туман, мы обсуждали бы формы, которые увидело в однородных клубах наше воображение. Мы считаем виновность, вину "понятием-аксиомой", но на деле не имеем о ней определенного и адекватно понимаемого всеми сторонами представления. Посему апелляция к вине становится взыванием к неведомому, которое, как обычно, появляется под ручку с гнетущим страхом.

Обвинение, равно как и сам "образ врага", основанный на инкриминировании, по сути своей являются инструментами тотального террора, управляющего современным человеческим обществом. Это, конечно-же, верно и в отношении концепций, призванных отвлечь внимание от проблемы дурного бытия, как например, происходит в случае концепции "страха - нашего главного врага". "Нашим врагом является не тот, кто ведет себя необычно и думает по-другому, но ненависть, непонимание, страх перед иным, этот внутренний враг отравляет наше существование..." - В подобных словах есть свой резон, но, предпринимая имитацию поиска причин, они замещают одну иллюзию другой. Правда состоит в том, что страх пуст, а враг бескачественен, разница же между внутренним и внешним врагом обладает методологическим и тактическим, но не стратегическим значением, также как определение актуальности как постмортального или премортального состояния по существу не меняет качества переживания актуальности и не ведет к автоматическому освобождению.

"Виновны все" и "никто не виноват" - оба утверждения равноценны и в равной мере ложны не исходя из подверженной манипуляциям доказательной базы вины, а по причине того, что вина пуста. Предъявляя обвинение, мы должны осознавать, что добиваемся не более, чем минутного комфорта, кажущегося освобождения от стесняющих и столь же кажущихся уз обстоятельств.

Посему, добрый человек, не ищи виноватого, но склонись перед служанкою, что взбила пыль движением хвоста, и омой ноженьки ее и помолись ей, как самому родному и близкому существу, и позабудь про разруху, ибо большое-малое познается в сравнениях, а разруха одного мира может оказаться в другом сущей приглядностью, что же до конечного итога, то пребудешь ты в черной пустоте, а найдется ли кто-нибудь, кому ты не безразличен, может быть, зависит сейчас, прямо сейчас от твоего выбора.