Легкость воспроизводства и легкость коллапса вселенной

Расширяемость мира, позволяющего при беглом взгляде на любой из его компонентов воспроизводить астрономически точную топологическую канву, стала палкой о двух концах, а ведь жизнь учит тому, что безопасна лишь палка об одном. Легкость самовоспроизводства сделалась в то же самое время и простотою самоуничтожения, производимого последовательно на всех уровнях - начиная с крупных элементов несущей конструкции, обваливающейся, как карточный домик, заканчивая субатомными структурами, превращающимися в однородную субстанцию, лишенную плотности и качеств матерьяльных, равно как и духовных.



Мир, который известен живущим, по праву может быть назван вершиной развития идей нестабильности, идущей рука об руку со смирением. Это смирение диктует закрывать глаза на факты вопиющей деградации реальности. Словно вытесняемый сознанием травматический опыт, низвергаются во мрак и исчезают за кисеей невозможного целые онтологические пласты. С молчаливого согласия всех честных людей из обихода удаляется буква "ять" - это сущая безделица, но из таких малых кирпичиков и складывается всемирный храм во всем его цветущем многообразии форм и избыточных палатей, располагающих к уединенному дауншифтингу. Сегодня общество закрыло глаза на "ять", а завтра мы проснемся и не будем помнить о целом континенте. Кого сегодня удивляет отсутствие материков в Арктике или в Тихом океане? Никого, потому что каждый находил место свое в истории исходя из допустимого минимума - покуда враг не вошел в маленький уютный дворик... в маленький домик... в маленький подпол, в маленький гробик не заполз и не попросил на выход, все у человека будет в порядке. У него нет никаких тайн и ему нечего бояться - он может поступиться континентом или доброй третью видимого спектра, потом он свыкнется с тем, что в мире нет синего, но лишь бы не отнимали самого ценного.

Между тем, самое ценное - понятие сужаемое, а отнюдь не расширимое. В противность мирозданию, построенному на бесконечно расширяемых и логичных, подробно документированных, удобных в использовании прокреативных принципах, абстракция удобного выживания пуста. Когда погаснут звезды и все формы мира подвергнутся отключению, обитающее в безвидной пустоши сознание само по себе будет последним и первым объектом, но как же оно устоит от соблазна разделения? На этот вопрос ответит только единственное имеющее перспективу сознание, всем же остальным придется довольствоваться ролью гомогенной пыли у его стоп.

"Ах, это может быть влияние вспышек на солнце." - С улыбкой заметит сознание в полной пустоте. Оно будет полно решимости приступить к восстановлению разрушенной мировой экономики, электротехники, прикладного книгопечатания. Но, может быть, стоит покласть руки, которые уже давно и не руки?

Итак, мир этот будет уничтожен весьма, как могло бы показаться любителям потаскать каштаны из огня, прозаично: сначала исчезнет маленькая буква, за ней улетучится определенная нота и никто никогда не вспомнит о ней. Между этими неприметными вехами, считают эксперты, могут простираться тысячи лет. Лишь значительно позднее изъятие типов и форм из мира обретет лавинообразный характер, чтобы достичь апогея в конце одного единственного часа, который научная мысль именует часом помрачения. И если в начале того часа начнут гаснуть звезды, исчезать целые кластеры физических законов, на крыльях которых движутся зубчатые колеса сего мира, то в конце последняя форма, которая есть совокупная форма яви, растворится в субатомном желе. Так начинается мрачное безмолвие.