Умный мужик и гордыня

В прежние времена Петр охотно мастерил что-нибудь своими руками. Обладая отличным глазомером и владея инструментом, он в доме своем чего только не сооружал - то полочку пристроит на стену, то починит ножку у старинного кресла - да так что до следующего раза ножка прям как влитая. И снег он любил убирать по утрам - рано-рано, когда хрустальная ночь едва сияет голубизною заутрени, там вдали в нежной глухоте прокатывались сладостные желтые огоньки могучих комбайнов, а Петр выйдет на крыльцо, поплюет на ладони и и подметет снег - по сравнению с комбайном, казалось бы, сделать он может не так уж и много, а все таки свой дворик у него всегда к восходу солнца сиял чистотой, как в тех сказках про европейские города, улицы коих моют шампунями.

Всем хорош был умный мужик, да вот только предался он страшному греху - гордыне. И через раз повторял - между делом - паразитное словечко "я", прямо как попугай. "Я делаю так-то и так-то" или "вот я подмел двор и смотрю..." - гадостные изречения поганили рот его. Или говорил он так: "я посадил весной семечко, а получил дерево". Все хорошо, но зачем-же ты, добрый человек, сквернишь язык свой, вместо того, чтобы сказать: "кто-то неведомый мне, например, посадил семечко и кто-то получил дерево"?

Короче говоря, жил он так в полном неведении и был одержим демонами глупости, покуда не приключилась с ним такая история. Вкратце, вышел он во двор зимою мастерить кормушку для птиц небесных, а сам весь кривится от гордыни, изнемогает от того, что не к кому обратиться со скабрезными речами, но все-таки, стиснув зубы, мастерит. И прилетают тут скворцы откуда ни возьмись (а их послал Дьявол, решивший испытать мужика), и прыг в кормушку - да давай клевать невидимые крошки. Ходят, будто павы, по кормушке, и глазками на Петра стреляют. Ну тот поглядел-поглядел на них да возьми вдруг и умри.

Ну вот, умер он, короче говоря, на этом самом месте, а дело зимой было и подходят к нему ледяные кобылицы-снеговицы, окружают, дышат морозом. Он, не долго думая, к ним обращается:

"Я вот смастерил кормушку на днях. Не может это как-то быть связано с вашим появлением?"

На ваш взгляд, вопрос его прозвучал странно, но с точки зрения мертвых он логичен и имеет свой резон.

"Сам что-ли?" - Отвечали ему снеговицы, а они были отлично подкованы во всяческих диалектических ремеслах и знали, как поставить в тупик простого мужика-труженика.

Тот развел руками и не нашел ответа на этот вопрос.

"Тогда спросим иначе." - Одна из них пододвинула лицо вплотную к Петру и не мигала. - "Был ли ты единственным, кто смастерил эту кормушку?"

А подруга ее говорит:

"Петр-Петр, несчастный ты человек, сколько мало жил и сколько мало умирал. Не было у тебя времени, чтобы увидеть дальше собственного носа. Ведь ты был не единственным экземпляром. Видишь ли, ты был лишь одним из многих дублеров."

И показывают ему тогда какого-то лохматого старичка о множестве рук и голов, и старик важный - медленно ползает по паутине ледяной да совершает руками какие-то пассы. На посторонних не обращает никакого внимания.

"А это твой хозяин, Петр, и ты ему, стало быть, не пригодился."

Старик тот и был Дьяволом, что на дублеров своих, как выяснилось, и насылал всякого рода мерзости, какие изобретал своим титаническим умишком. Великий изобретатель был этот дедуля и четкий рационализатор.