Шаман

Красные крылья Шамана простирались на шестнадцать тысяч йоджан в каждую сторону, он менял миры как перчатки и никто не ведал, где дом его - дом его, по-преданию, окруженный частоколом из зубовного скрежета. Цокот зубов следовал за ним, как шлейф за летучей звездой, и каждый удар клыков переносил его еще дальше - как удар по карте, в которую уходил он, по картине, в которой исчезал, плюя через плечо в искаженные инстинктом ужаса лица минуемых измерений.

Поначалу у него было только шестнадцать видов живых существ, но пришло время и он подчинил миллионы - не огнем, так мечом - не мечом, так доверием, - не доверием, так страхом. На пепле, на снегу, на воде он писал установленный знак в форме стрелы и находилась дюжина желающих исполнить работу. К его мнению было принято прислушиваться и иметь основания считать всякое решение окончательным решением Бога. Его косой взгляд мог переворачивать представления живущих о мире, о мире живых и мире мертвых.

Однажды он вырвал из сердца Земли старый черный камень со следом копыта и вызвал обратно Начало. Вселенная изогнулась и население ее в течение года занималось лишь поднесением дул к собственным вискам. Даже малые дети, которым не полагалось носить оружия, находили в себе силы залезть под автобус и просунуть крошечную головенку под искаженное гримасой истошного воя черное колесо.

Там он уничтожил не только мир живых, но и мир мертвых, когда открывал тоннель для общности своих интересов. Он видел бесчисленное множество неприятных навеки незалежных трупов, вившихся вокруг никого и ничего. Ни один из них не смел приблизиться к нему. Им было некуда деться. Та страница впоследствие была просто закрыта и никто не знает, что могло стать или не стать с тем пустым местом.

У этого могущественного Шамана была одна слабость или, если перефразировать, сила. Дело в том, что его обожали.

Никто не может купить любовь, не зная, какова может быть цена за нее. Дорогую любовь покупают за жизнь - на одной чаше весов лежит обожание, жизнь и неумирание, а на другой великие регалии, перед которыми склоняются все миры. Итак, Шаман получил регалии, а другая сторона, назовем ее Божественной Быстротой, его жизнь. Его жизнь нужна была ей постольку, поскольку она обожала его и не хотела, чтобы он умирал. Начнем с того, что она и сама его еще ни разу не убила, это раз.

Начало этой истории теплится в стародавних временах, о которых молва давно уже не ходит, а если и ходит, то имеет тенденциозный окрас. Шаман тогда был одним из бессмертных, вступивших на опрометчивый путь единоверия.

Если высшее существо верит во что-то одно, - а вера высшего существа означает, что будет рожден предмет, - когда оно верит только в одно, то это влечет с собой деградацию. Постепенно вы перестанете питать слабость к одерживанию сразу тысяч или сотен тысяч родов живых существ, наличествующих исключительно как инстанция вашего сна, опуститесь до одержания чего-то одного и со временем начнете воплощаться.

Сначала Шаман не замечал негативных сторон выбранного пути, пока однажды не почувствовал нечто вроде экзистенциальной боли, которую не долго думая решился утешить путем самоограничения. На самом деле он уже был необратимо болен бытием. Он стал стремиться к собственному исчезновению, считая, что для этого необходимо стать камнем. С этой целью он последовательно менял свои формы, что занимало многие тысячи лет, пока не стал растением, обыкновенным одуванчиком, откуда, как он считал, лишь несколько шагов до камня. Он не учел того, что страдания являются масштабируемой константой и рассчитаны на то, чтобы быть испытываемыми в полной мере как полубогами, так и кусочком соли, затерянным среди песка на берегу океана.

В те времена, когда он безвыходно сидел в форме растения, Божественная Быстрота строила план уничтожения существующего космоса. Излишне подчеркивать, что Шаман понравился ей не в свете перспектив, которые целиком подчинялись ее великолепной воле. Она не могла спасти или наградить кого-то из побуждений кредитора или инвестора, так как то, что она могла бы получить как оплату в любом случае оказывалось непропорционально меньше того, что происходило из самого ее существования.

Зная о том, что Шаману уготована особая роль, она тем не менее, загорелась обожанием и невольно прикусила губу от огорчения, увидев, что Шаман готовится стать камнем и сильно пострадать из-за своего пагубного увлечения Творением.

-Умоляю, - шептал тот тысячами цветков, слепо вперившись в зеницу волнующегося неба, - спасите.

Слова эти звучали несколько примитивно, потому что ум Шамана к тому времени сильно ослаб. Он помнил лишь самое основное, что когда-то делало его бессмертным, а теперь сократилось в соответствие с наложенными сознательными ограничениями.

-Убейте! - Молил он день ото дня, повторяя эту молитву снова и снова.

-Действительно-ли ты, Шаман, хочешь этого? - Переспросила Божественная Быстрота. Не то чтобы она не доверяла мудрости Шамана, а просто хотела еще раз услышать его. Когда она коснулась его стебля когтем, он на мгновение обрел дар пространной речи.

-Да, - сказал он, - я нахожу все существование полным страданий. Меня ужасает перспектива вечной экзистенции. Куда бы не воплотился я, везде нахожу одно и то-же.

-Ну хорошо. - Кивнула Быстрота, которая видела снедавшую Шамана болезнь и знала, что тот обречен.

-Ты можешь уничтожить меня?

-Да. - Ее глаза подернулись пленкой. - Это я могу.

Она говорила правду - в ее божественных силах было сделать это. Она могла уничтожить Бессмертного, пригласив того вместе с собой в Сердце Пустоты.

-Вот что, - сказала она Шаману, словно пробуждаясь из сладостной грезы, - я обещаю уничтожить тебя, когда наступит нужный час. В обмен ты получишь мои регалии, которыми приведешь в ужас и трепет все миры, куда прискачешь на твоих ножках. А вот эти крылья помогут расширить сферу твоего влияния. Доволен?

Шаман покачал стебельками, что символизировало утвердительный ответ.

С того самого дня началось возвышение Шамана, и каждый шаг его, каждый жест был проникнут блаженством, завидев призрачный свет которого многие срывали шляпы с голов, решая, что не Шаман это, а сама Божественная Быстрота идет. Это заблуждение, впрочем, скоро развеивалось, потому что, в отличие от Быстроты, двигается коея с грацией козочки, Шаман в валкости своей себя не стеснял и шагал во всей славе, являясь то с огнем, то с мечом, то с состраданием, то просто с делом каким-нибудь. Ей-же в знак любви своей отсылал он с демонами ежедневно жертву какую-нибудь, на кого косо посмотрит, хватайте мол вот этого, а Быстрота пускай решает.

И вот бывало она в полной темноте, в том чудесном полном многообразия и разных протяженностей сердце пустоты заслышит колокольчик - и выйдет к посыльным, а жертве скажет так:

-Не будешь коверкать имени Бога твоего, имени Господа не станешь произносить с неверным ударением. - Это, значит, шикарное наказание такое. Несчастный в крик, в слезы, мол, никогда не коверкали уста мои имени Господа Бога моего, но вокруг все только смеются, а Быстрота пальчиком грозит наполовину шутливо.

-Сейчас может не коверкаешь, а потом когда-нибудь предашь нас всех. - Грозно отвечала Быстрота под счастливый смех подруг своих и соратниц по сестричеству. Затаптывали они провинившегося да мочалили его, а что за мотивы имел Шаман или какой точил зуб, о том Быстрота строго настрого запрещала спрашивать.

-У нас нет повода не доверять его косым взглядам. - Учила она младших сотрудниц. - Только тот, кто испытал бытие на себе, может квалифицированно жертвовать Нам, решая, готово-ли это причаститься к блаженству в Нашем обществе. Давайте-же насладим тварь всеми когтями и копытами, да будет она подобной ароматному швейцарскому сыру или песне альпийского ветерка.