Химера из лагеря беженцев

Я заподозрил было неладное, когда на письме и изустно люди, в существовании которых, впрочем, нельзя было быть уверенным на все сто процентов, пристрастились к термину "более лучше", который они использовали вместо "самым наилучшим образом". По всему видно было, что они не шутили и не совершали экскурса в косноязычие, а всерьез пытались донести свои выстраданные соображения до благодарной аудитории. То, что самые худшие подозрения, чего бы они ни касались, верны, это не вопрос, но дело в том, что сто с лишком миллионов голов не может ошибаться насчет лингвистики родного языка, а при угрозе столкновения с чрезвычайно массивным телом лучше смолчать и отступить.


Итак, вынужденно позабыв о зловещем лингвистическом знамении, я продолжил свою экзистению, которая оставалась безоблачной до того дня, когда в нашем городе, как на дрожжах, стали расти лагеря для беженцев из Сирии. Один из таких лагерей на пятьдесят персон был оборудован в усадьбе неподалеку, что показалось мне поразительнейшим явлением сродни тому, как если бы вы проснулись и узнали, что на чердаке вашей бани расквартировалась цирковая труппа. Это что же теперь, если есть какая-то вилла, просто есть какая-то усадьба в городе, она будет считаться общим достоянием и ее в любой момент могут населить цыганскими ли кричащими детьми, ливийскими ли повстанцами, пожелавшими вместе с семьей сменить место жительства? Если бы среди беженцев из Сирии сыскались выходцы из Венесуэлы или Никарагуа, это бы меня уже не удивило.

С тех пор, как события стали развиваться вышеупомянутым образом, я стал украдкой заглядываться на таинственную усадьбу. Совершая послеобеденный променад, сворачивал в переулок, размышляя о том, что на всей этой улочке не наберется и половины жителей от того числа голов, которое, благодаря решению фантасмагорической и очевидно слетевшей с катушек инстанции, находится в одном доме.

Определенную сознанием историю бытия переписать не труднее, чем подавить любое чувство протеста, возникающее в глубине души, однако, прежде чем вращать колесо истории, следует вспомнить о том, что запрет реализации сослагательных форм и их вариантов является, каким бы плохоньким он ни казался, механизмом защиты от тяжких мук. Актуальность, как правило, является не самым катастрофичным вариантом из возможных, а всякий раз, когда мы полагаем, что дела могли пойти лучше, то упускаем из вида вероятности обратного. Ухудшение ситуации и падение качества жизни наделены многообразием и не всякое худшее сопоставимо с другим.

Ах, как бы я хотел, чтобы в холле таинственной усадьбы гостя встречал приветливый китаец, знающий на нашем языке только "спасибо-пожалуйста" и "хорошо!", но действительность, когда я, прикинувшись общественным наблюдателем (в три часа ночи), решился переступить порог, произвела эффект неразорвавшейся авиабомбы. Дело в том, что холл был пуст, совершенно темен и, если бы не фонарик, я непременно заплутал бы, уподобившись тому человеку, который в полночь продвигается по квартире, шаря пальцами по стене и хватаясь за дверные ручки, но ни ручек, ни стены не находит, а вместо этого парит в опасной пустоте.

В каждом следующем за холлом помещении обитало лишь эхо, которое вторило шагам и шороху одежд. В санузле иссохшийся умывальник был покрыт толстым слоем пыли, а в кладовках на пустых перекошенных полках та замела любые следы, которые могли оставаться от теплившейся здесь некогда жизни.

Напрасно я искал признаки существования пятидесяти голов - спустившись в подвал, не нашел ни припрятанных черепов, ни костей, ни зубов, ни иных изъятых ценностей. Однако, пятьдесят голов были где-то здесь, ведь официальные источники не могут ошибаться. Нужно было просто поискать чуточку настойчивее или, в зависимости от обстоятельств, подождать, покуда не разрушится ледяная стена недоверия.

Когда стена рухнула, я увидел свет. Он исходил из соседнего коридора и напоминал то сумеречное марево отблесков, которое можно наблюдать вокруг работающего в штатном режиме телевизионного аппарата. На деле источником света был именно такой аппарат - архаичной конструкции зомбоящичек с кинескопом и одним единственным разъемом стандарта scart. Напротив стоявшего на полу телевизора расположилась внимательная ловчая химера, которая не могла не снискать моей искренней симпатии.

В моем просветленном сиянием лучевой трубки мозгу промелькнуло предчувствие, породившее волну вибрации в позвоночном столбе, равно как и в арках, пролетах мостов, шпилях и куполах, которые тот поддерживал по воле замысловатого зодчего - архитектора и прораба строительства всемирного ада - храма моего единственного в своем роде тела.

Выход из круга перерождений находился передо мной и я понимал, что, стоит только завязать углубленное знакомство с химерою, и та, помявшись и кокетливо пощелкав челюстями, не только выпишет для своего друга приглашение в преисподнею, но и добросердечно проведет через все испытания, ожидающие путника на непростом пути нисхождения.

Что могло заставить химеру просить убежища на даунистической планете, которая напоминала сморщенную горошину, бьющуюся в наполовину надутом шарике солнечной системы? Очевидно, у нее были на то серьезные основания, но мне предстояла нелегкая, ответственная работа по развенчанию мифов, связанных с органической жизнью.

-Органическая жизнь совершенно и полностью бесперспективна. Если вас уверяли в обратном, то, уверяю вас, они целенаправленно лгали. Их целью являлось, а вернее, являлось когда-то очень давно, но уже давно не является, а делается без какой-либо подоплеки, заманить в стойло как можно больше энергетически выгодных душ. - Я попытался на пальцах разъяснить суть проблемы, когда химира на секунду отвлеклась от экрана и скосила глаза.

В ее злых, бесконечно нечеловечных глазах читалось жесткое понимание сути вещей. Рядом на полу стоял бокал какой-то жидкости, напоминавшей ртуть, и она отпила глоток, прежде чем согласно кивнуть. Меня должна была насторожить легкость, с которой симпатичная химера шла на контакт, однако, видите ли, я до сих пор оставался в добром или, как посмотреть, в злом здравии потому, что приучился более-менее игнорировать знамения.

-Вы привлекательны своею привлекательностью, а вдобавок еще и умны. - Химера сделала бесхитростную попытку лести, на которую я немедленно купился, потому что, считаю, в метафизике важно лицемерие и принятие всего за чистую монету. Если бы мне сказали, что химера говорила не то, что думала, я бы посмеялся, ведь мне безразлично все, что не читается прямым текстом. Впрочем, не стоит думать, что, если бы химера попыталась высказать нелицеприятные слова, я бы не счел это иносказанием. В таком случае я предпринял бы попытку понять, что она на самом деле имеет в виду, а именно, что она имеет в виду обратное. Дело в том, что, помимо чистой монеты, в метафизике важно приятное состояние духа, милое общение и общий комфорт - тот особенно важен в острых ситуациях, например, когда рушится весь мир.

Так или иначе, мы с химерою быстро подружились и это было как нельзя лучше для реализации моих мрачных планов, касавшихся окончательного дауншифтинга - нисхождения к истокам Хаоса с перспективою постоянного поселения в домике на берегу изначального течения Дремы. Вместе с химерой дело это было плевое, а вот одному мне пришлось бы попотеть. Как хорошо, что от природы я наделен терпением и осторожностью, которые помогли дождаться этого счастливого дня - дня, а вернее ночи, когда судьба покорно сложила оружие, дабы не эскалировать конфликта, в чем бы тот не состоял, а свести меня с прекрасной химерой!

"Завтра в это самое время я буду с надменной улыбкой прохаживаться по ладному побережью древнего потока." - Я не чувствовал под собой ног, радуясь свалившейся, как гром среди ясного неба, удаче.

Утром начавшегося на этой счастливой ноте дня химера вошла в мой дом, а к полудню я в подробностях, умолчав лишь о самых незначительных деталях, посвятил ее в свои планы, которые были встречены предсказуемым пониманием.

-Есть только одно но. - Серьезно сказала химера в ответ на мои выкладки. - Для того, чтобы я могла помочь тебе в этом пути, нам необходимо познакомиться еще ближе, то есть заключить пакт с неограниченной ответственностью.

-В самом деле, а отчего бы и нет? - Я поднял брови, словно подобная мысль никогда доселе не приходила мне в голову. Доводы химеры звучали разумно, а слова взвешенно.

-Для этого нам понадобится немного твоей крови, а также мы переоборудуем гостиную, убрав из нее лишнее и добавив кое-какой инвентарь. На полу мы нарисуем круг. Вот такой...

Химера со вздохом поднялась, показывая, что все в этом мире приходится делать самой, небрежно сдвинула стол и взмахнула хвостом, манифестируя на полу круг с рядом иерограмм внутри периметра.

-Теперь нам понадобится кровь. Я об этом уже говорила?

Со спокойной улыбкой, которую при других обстоятельствах могли счесть взбешенным оскалом, она чиркнула когтем по моему горлу и, живо схватив удачно оказавшуюся под рукой чашу, набрала крови, после чего метким плевком залечила порез.

-Ты наверняка не заметил недомогания. - Химера многозначительно посмотрела на меня, затем покосилась на чашу и залпом ее осушила.

-Око за око, зуб за зуб, так у вас принято говорить? В основе любого союза лежит честный, выгодный обеим сторонам обмен. Я выпила твоей крови, а тебе да будет нектар.

Она щелкнула зубами и с кончика языка нацедила в чашу янтарной маслянистой жидкости, источавшей головокружительное благоухание.

-Чтобы между нами не было недопонимания, предупреждаю, что для понимания функции, которую божественный нектар выполняет в моем герметичном организме, в вашем языке попросту не существует слов.

Скрепя сердце, я принял из рук мудрой химеры бальзам и осушил до дна.

-Для дальнейшего осуществления нашего плана нам потребуется разместиться внутри круга и совершить совокупление. Это может показаться невыполнимым, ведь физика моего тела непременно окажет разрушительное воздействие на твою, однако, ты можешь потереться о мой хвост, который в общем и целом не только приятен на ощупь, но и достаточно безопасен.

Ее слова были мудры, а я, надо заметить, всю жизнь спал и видел, как оргазмирую, тесно прижавшись к толстому хвосту инфернального чудища, так что совокупление должно было пройти наилучшим образом. Забегая немного вперед, отмечу, что так и вышло. Собранное семя химера смешала с пахучим маслом, которое выделила из груди, а полученную смесь сожгла внутри круга, сопровождая это чародейство скрипучим заклинанием.

-Теперь мы связаны прочно и вскоре сможем отправиться. - Сказала она, лениво развалившись на полу. Злые глаза немного оттаяли - наверное, так то ли казалось из-за выпитого зелья, то ли это был эффект приопущенного третьего века. После этого химера с долей смущения сообщила, что ей требуется отдых.

На следующий день, когда она немного отдохнула от отнявшей немало сил церемонии заключения пакта неограниченной ответственности, то незамедлительно отправилась за молоком, которое, как оказалось, было ей по вкусу. Не знаю, где она их добыла, но к обеду гостиная была уставлена массивными бидонами. Очень скоро я начал сомневаться в том, что ей не удастся осилить тысячи литров. Пожалуй, это было именно тем, что в ее понимании называлось "промочить горло до еды".

Следующим предпринятым химерой шагом было уничтожение моей библиотеки, состоявшей, как она выразилась, из скучных и малоинформативных книг. Частью растерзав (когтями она добивалась изумительного результата, которому позавидовал бы неплохой шреддер), частью по каким-то своим каналам распродав антикварные фолианты и кое-какие букинистические диковинки, она отделалась от пустых стеллажей и установила в опустевшей библиотеке огромную плазменную панель, напротив которой просидела до следующего утра. Панель была выключена, но не для химеры, которая имела свои представления о средствах воспроизведения информации.

Во время медового месяца она разбила на заднем дворе небольшой садик, состоявший из редких, а подчас и уникальных сортов крапивы. В ванне, где я в прошлом любил полежать, химера предпочла разводить гусениц, а из спальни удалила кровать, объяснив это тем, что мы в любом случае "здесь надолго не задержимся". Вместо кровати возникла прелюбопытнейшая конструкция из прочной проволоки - своего рода трехмерная модель мироздания, каким его видят видящие суть вещей глазами химеры.

Гостиная превратилась в дом пира. Помимо любви к молоку, в том числе козьему и кобыльему, химера демонстрировала весьма необычные вкусы. После некоторых экспериментов, ей пришлась по душе целлюлоза, которую химера научилась добывать из древесины, отныне заказываемой под видом дров в количествах, на которые я тщетно указывал как на подозрительные.

-Понимаешь ли, никто из обычных людей не сжигает в камине тонну дров каждый день. - Убеждал ее я, но она качала головой и повторяла свое:

-Понимашь ли, никто из обычных людей не состоит в дружбе с такой доброй химерой и не собирается вскоре достичь мест, не предусмотренных природою человека. Кто сжигает тонну дров в день, чтобы согреться, наверное чего-нибудь да стоит.

Однажды, спустя пять месяцев после нашей первой встречи, она торжественно объявила, что хочет показать мне место, где родилась.

-Тебе будут не особо рады, если ты заявишься вот так... - Она деликатно закатила глаза и помахала когтями, давая понять, что имеет в виду мой человеческий облик.

-Поэтому мы поступим умнее. Я, как химера, имею право на заслуженный отдых... Ты и сам это знаешь, но дело вот в чем: я могу время от времени возвращаться в родное гнездышко просто из сентиментальных соображений, в которых, впрочем, не должна отчитываться. Никто не посмотрит косо на тебя, если ты поедешь в качестве добычи, так сказать. Чтобы все это прошло для тебя безболезненно, ведь мы не хотим, чтобы кто-нибудь пострадал, не так ли, перед путешествием я погружу тебя в смертельный транс. Но теперь самое главное...

Ее глаза радостно заблестели, как если бы она собиралась сделать приятный сюрприз.

-Главное в том, что мой родной мир находится близко от конечной цели наших странствий, от края, куда мы направимся в самое ближайшее время, как только отдохнем от предстоящей поездки ко мне!

Следующую ночь я проспал без сновидений, а очнувшись после третьих петухов, осознал, что нахожусь в той же позе, в какой заснул. По мере того, как последствия смертельного транса оставляли меня и ко мне возвращалась способность двигаться и ясно мыслить, я все отчетливее понимал, что ничего не помню о путешествии, которое случилось ночью.

-Важна не победа, а участие. - Утешала меня химера, взволнованная моей внезапной амнезией. В ее глазах читалась искренняя заинтересованность в моем скорейшем выздоровлении.

После этой поездки, впечатления от которой, как мне казалось, периодически всплывали из глубин памяти, время ускорилось. Меня и раньше предупреждали, как о возрастном феномене, что с 40 до 50 время пролетает вмиг, но тут было кое-что еще, в чем могла разобраться только химера. Я знал, что она могла управлять пространством и временем нашего мира, представлявшего самую примитивную схему из тех, которые вырисовывались сооруженной в спальне машиной, и меня начинал настораживать тот факт, что с момента нашего знакомства "незаметно" пролетело уже двадцать лет, в течении которых я отнюдь не молодел, а она столь же отнюдь не демонстрировала никаких признаков изменения - будь то изменение к лучшему, худшему, умнейшему или более глупому, молодому или старому, полному сил или дряхлому. Все происходящее в этом мире не влияло на нее и можно было задаться вопросом о том, насколько долгим или, напротив, быстротечным видит она прожитый здесь период, и, если он был только мгновением, это объясняло бы бесконечные апелляции как к необходимости немного передохнуть, освежиться и набраться сил, так и к предполагаемому самому ближайшему времени, после наступления которого потребуются те набранные силы.

Я перестал считать годы. Наверное, мы стали с химерой похожи - по крайней мере, в этом. Души, связанные пактом неограниченной ответственности. Однажды - в неизвестном мне году и по неизвестной причине - она решила, что собирается задержаться в этом мире "подольше", что в переводе на человеческий язык значило бы "почти навсегда".

-Не хочу быть больше носимой волей случайных ветров. У каждой химеры должен быть свой дом, чтобы оттуда возвращаться с жертвами, добычей и колониальными товарами в родные края на заслуженные каникулы. - Узор хитиновых щетинок вспыхнул на ее вытянутой морде и она вздохнула, не зная, хорошо или нет поступает, признаваясь человеку в самых сокровенных своих мечтаниях. Затем узор погас и химера широко распахнула глаза, уставившись на меня.

-Я, конечно же, отвезу тебя туда, куда ты хочешь, и мое решение остаться здесь подольше никак не повлияет на то, что должно быть сделано. Но хочешь ли ты отправляться туда, куда хочешь? - Она наклонила голову и мудро заурчала, поясняя свое философское изречение следующими словами:

-Ты старик и силы твои на исходе, но, положа руку на грязное вонючее писание адовых червей, разве ты сможешь отрицать, что со мной тебе тепло и уютно? Я имею в виду, было, есть сейчас и со всей определенностью будет потом - сколько бы ты ни захотел? Что тебе милее, связанный со мной, с доброй химерой, пактом неограниченной ответственности? Быть тепло и уютно под защитой доброй химеры и наслаждаться ее истекающими секретами, известными как нектар блаженных, или на старости дней твоих пускаться в авантюры, которые могут плохо закончиться? Поверь мне на слово, любезный друг, что бездна ближе к тебе, чем ты думаешь, так зачем же искать другой бездны? Представь себе, что кто-то утопает в колодце, но не знает о том и умоляет дать ему напиться, он обращается с мольбой к ходящим поверх него и мечтает о том, чтобы когда-нибудь упиться колодезной водой вусмерть, насовсем, но ведь все это, колодец и вода, уже составляет неотъемлемую часть его жизни, как ты думаешь, составляет или нет?

Я понимал, к чему она клонит, но это меня не насторожило. Было бы неприлично испытывать настороженность именно теперь, спустя почти четверть века после того, как я стал игнорировать все знамения. Конечно-же, химера замыслила остаться здесь еще в самом начале, но разве я в глубине души не должен был знать о ее намерениях? Я согласился с нею и согласился с ее целями, дав приют - от кого бы и почему она ни бежала, мне это не казалось проблемой и не ставило в затруднительное положение. В конце концов, никогда, покуда не встретилась химера, не усматривал я никаких перспектив холодного экзистенциального пути - никаких, кроме бесконечного повторения его единообразных витков, а впервые почувствовал кое-какое тепло в компании адова исчадия. Нельзя было отказать химере в том, что она знала правду: с ней мне всегда было тепло и уютно, как селедке в удобной бочке, а что же я по природе своей, если не селедка? Я сельдь и умру сельдью, но после смерти душа моя отправится путем пакта неограниченной ответственности, а это уже кое-чего да значит.

-Я выбираю тепло и уют для себя, для тебя и больше ни для кого. - Сказал я после минутного раздумья.

-Мне приятно слышать, что ты так настроен. - Химера с уважением цокнула языком и объяснила, что собирается преобразовать этот мир.

-Я не хотела тебе в этом признаваться, пока не была уверена в том, как ты отнесешься к тому, что все, находящееся вне моей защиты, с большой вероятностью серьезно пострадает - если не в процессе терраморфинга, то в ходе социокультурного коллапса.

-Звучит разумно.

-В голосе твоем я слышу уклончивость, но желаю знать окончательное решение. Понимаешь ли, мы с тобой связаны пактом неограниченной ответственности и, если тебе дорог этот мир, я сумею остановиться. Не найдется ли чего-нибудь, красивого заката или тревожного крика осенней птицы, чего бы тебе не хватало? Как ты отнесешься к тому, что всему этому придется уступить место вещам качественного нового уровня?

-Отнесусь к этому с радостью, пусть пострадает как можно больше лизоблюдов дурацкой планеты, которую не стоит беречь ради меня лишь одного. И птица, и закат, и ничтожное насекомое, и вон тот старик в валенках - все они с потрохами, увы, продались бессюжетности. Честно говоря, я испытываю гордость за тебя, моя добрая химера.