Гавань Моджахедов

Сообщение пришло ко мне не первой важности и не первой свежести - посетило мой блестящий телефон, носимый при себе, спустя сто календарных лет. И крутил я диск телефона моего, пальцами рук моих вращал цифровое окружие, прослеживая сдвигающуюся перфорацию и вслушиваясь в гул - в гул, который роднит диск телефона с сиреною, функционирующей по точно тому же принципу. На диске же были отмечены дата, время и место зарождения послания - пришло оно из преисподней, из ада навестило весеннюю нашу расцветающую и жужжащую миллиардами пчел реальность. Из того ада, который всегда с тобой, непременно рядом - и не приходится апеллировать ни к темному пятну в глазу глазницы твоей, ни к оборотной стороне головы, за коей существует лишь темнота. Эта преисподняя сосуществует в лице каждой вещи, приглашая к удивительному экскурсу в мир, каким он бывает на самом деле, а не только лишь кажется. В пожарных гидрантах вижу я входы, а в чайных ложках, коими украшены витрины, прозреваю обрамления выходов.

Кто стучится в дверь ко мне среди запустения?

А запустение начинается, как и разруха, с малого. Сначала это три сосны, затем сквер, потом роща и перелесок. Так же и с разрухою: если однажды ни у кого не окажется времени на то, чтобы поправить один единственный покосившийся дорожный указатель, то на следующий день страна утонет в рваном паучьем шелку; бесформенные очертания ржавых покосившихся остовов - вот все, с чем останется в то утро проснувшийся человек.


Я позволил себе воспользоваться датчиком спутниковой навигации, которую талантливые умы встроили в переносной телефонный аппарат. Датчик указывал то на север, то на юг, и в обоих случаях встречал мягкое понимание: я знал, что север и юг находятся внутри нас, а не вовне.

Так или иначе, прежде чем вплотную приступить к поискам не то сторожки, не то стародавней землянки, мне предстояло столкнуться с одним из тех пешеходов, которых завсегда встречаешь на своем пути. Упомянутый пешеход был высоким худощавым господином с чалмою на голове, и как бы упреждая любые вопросы, он вместо приветствия заявил:

-Пока эти идиоты из Брюсселя не запретили в нашей стране носить чалму, я заказал на ебее выкройки, а жена моя Фрида на швейной машинке сшила воедино несколько кусков ткани.

-Понимаю. - Я кивнул. Словосочетание "идиоты из Брюсселя" в этой стране стало наиболее ходовой фразою, сочетающей в себе критицизм российских представлений о "вашингтонском обкоме" с высокомерной неполиткорректностью. Если покосился столб (о котором чуть выше), то виноваты в этом именно идиоты из Брюсселя.

-Хуй. - Спокойно продолжал мой новый знакомый, а затем, обстоятельно раскурив трубку, повторил, чтобы не остаться непонятым: - Хуй.

Спустя минуту он объяснил:

-Я говорю "хуй" не для того, чтобы подчеркнуть нечто особенное, но в качестве "приговорки" или "слова-паразита", пока идиоты из Брюсселя не запретили в нашей стране свободное хождение информации.

-В таком случае приятного вам развлечения со словом "хуй"! - С жаром воскликнул я, собираясь откланяться.

-И вам тоже приятного дальнейшего дня со словом "хуй"!

После того, как мы разошлись в свои стороны, я смог вернуться к поискам затерянной в лесу избы и с головою погрузился в слежение за стрелкой компаса, которая вскоре вывела меня на расчищенную полянку, заросшую шелковистой травой. Поляна имела рукотворное происхождение и формою, равно как и размером, представляла заброшенное поле для игры в мяч. По-крайней мере, так могло показаться.

Я, однако, хорошо понимал, что за внешним благообразием скрывается другая сторона, изрытая-испещренная ходами лабиринта, в центре коего раположена та самая землянка. Я подошел к центру поляны и в этот момент все вокруг пришло в движение - прямо голова закружилась. Непосредственно из-под травы вокруг меня поднялась дюжина замаскированных фигур.

"Воины или лесорубы Аллаха", - догадался я, смекнув, что поневоле очутился в гнезде подготовки террористов.

-Приветствуем вас, добрый человек! - Заголосили моджахеды.

-Привет, привет. - Деликатно отвечал я, кивая каждому.

-Просим вас проявить осторожность, сходя с пешеходных дорог! - Обратился ко мне старший воин Аллаха. Затем он пояснил эту концепцию:

-На данном поле занимается наш кружок боевой подготовкой, покуда идиоты из Брюсселя не запретили в нашей стране сам процесс окапывания и маскировки. А такое вполне возможно.

-Sowas! - Я цокнул языком и помотал головой, как будто подумал о чем-то омерзительном, например, о том, чтобы полезть в общественный унитаз за упавшей туда монеткою.

-Мы бросаем гранаты и устанавливаем растяжки. - Деловым тоном продолжал старший моджахед.

-Идиоты из Брюсселя... - С пониманием вставил я.

-Они работают над свертыванием демократии в нашей стране, но, пока это, слава Богу, не запрещено, наш кружок моделирования...

-Моделирования?

-Моделирования "грязной" ядерной бомбы, разумеется... А вы о чем подумали? Пока это не запрещено, мы распыляем на территории этого тренировочного лагеря бактериологическую смесь, поэтому лучше всего будет для вас не пребывать здесь без средств защиты. Это не прогулочная дорожка.

-Видите-ли, господа, я не просто так свернул в лес и вышел к месту занятий вашего клуба. Меня привел сюда энохианский компас, встроенный в мой телефонный аппарат.

-Ах вот оно что! - Они озадаченно переглянулись. Судя по всему, им было что скрывать. Что-то темное, бесконечно тяжелое и массивное лежало под слоем земли, это было той темной силою, которая некогда привела сюда первого моджахеда, преисполнившегося вслед за тем решимостью расчистить площадку от леса и проложить паутину подземных ходов с землянкою в центре.

-Двадцать семь. - Негромко произнес старший моджахед.

"Двухзначный пароль, - пронеслось в моем сознании, - легко подобрать только в том случае, если наградою за неверный вариант не является смерть в ее плохом, дисциплинарном смысле. Если же все тут столь уверены в надежности данной системы защиты..."

Размыкающиеся уста тверди отвлекли меня от аналитического размышления. Узкий отвесный тоннель с едва приметными нарезками на стенах. Воздух жаркий и сухой, пахнущий пряными благовониями, поднимается плотным маревом, манит заглянуть, уцепиться ногтями за гладкие края.

-Черная термоядерная боеголовка Предков. - Донеслось до моего слуха, но о чем могли сейчас поведать слова, коих не было в начале и не будет в конце? Я спускаюсь к источнику, наслаждающему иссохшую гортань моджахедов прошлого и будущего, всех приставших к нему - к гавани надежной, незыблемой, всех утлых лодок и пылинок с цветка собирающей в ладони свои, прижимающей к устам.