Завтра Лев Толстой

Дорожное полотно вилось вниз и назад и пело, как лезвие безразмерной ленточной пилы. Музыка электрических снов под одеялом магмы в перине праха, по сообщению телеграфистки, соответствовала протоколу великого растворения. Казалось, что диссолюцировавший в томной солнечной буре мир никогда не исчезнет, но зависнет и сгниет в паутине безразличия.

Под дочерна раскаленными небесами появляется всадник - суровый адепт Хаоса на розовой кобыле, имя которой - Вечерняя Заря. На поясе у фигуры связки боевых четок, красные ягоды коих зачитывают приговор всем врагам сенсорной депривации.


-Вы, наверное, думаете, что это какая-то шутка? Розыгрыш? Но не спешите искать глазами скрытую камеру, а сосредоточьтесь лучше на мне.

Прохожий в нерешительности замер, разглядывая фигуру. Я не утверждаю, что он вел себя недоверчиво, нет, мое мнение таково: тупорылый низший примат не способен квалифицированно изъявлять недоверие. Поэтому я характеризую его модель поведения как "нерешительную".

Чем же он заслужил благосклонность сурового рыцаря смерти? Наверняка внятно произнес энохианское заклинание и при этом ничего не напутал в ударениях Истинного Имени Бога.

-Это все происходит на самом деле, вы не спите! - Продолжал всадник. - На вас указал священный перст синода преисподней и вы избраны для перевода в иное, лучшее агрегатное состояние. Позвольте рассказать, как все будет.

-Если это не рекламный трюк, я вас выслушаю. - Серьезно кивнул человек.

-Порядочность требует предупредить вас о том, что это именно рекламный трюк, но вы не в силах что-то изменить. Итак, после того, как я уничтожу ваше существо, для вас, на первый взгляд, ничего не изменится. Во-первых, в этом мире вы останетесь в виде неодушевленного тела, трупа, то есть разницы, как видите, никакой с тем, что было. Во-вторых, вы сможете продолжить свой путь, куда бы ни шли до этого момента, но не столько ваше агрегатное состояние, а состояние всего мира будет немного другим. Он будет немного более открыт, нестабилен. Вы сможете, например, провалиться в открытый люк, а то, что может произойти - мы об этом позаботимся - обязательно произойдет.

-То есть вы меня предупреждаете, что на дороге открытый люк?

-Его сейчас там нет, но, как уже было отмечено, вселенная по ту сторону чуточку нестабильна. Этот люк непременно появится, потому что ваша судьба взята, так сказать, под особый прямой контроль и вам путь прямиком в преисподнюю. Как вы туда попадете... я мог бы вас обмануть, сказав, что есть много путей и ничего определенного пока не известно, но скажу как есть - все ваши шаги теперь под прямым контролем и линия в лабиринте прочерчена отсюда и до самого конца. Для вас это будет выглядеть как череда нелепых случайностей и трагических происшествий, вы будете проваливаться, падать, спотыкаться, плюхаться в колючие кусты, бултыхаться в канаве, прошибать головою забор, закатываться под кровать, будучи парализованной вещью, сползать по склону, оказываться напротив стены, в которую врежется самосвал, не вписавшийся в поворот. Я мог бы составить поминутный, секундный график ваших злоключений, но разве это не будет скучно?

-Скучно?

-Да, именно! Великолепно то, что происходит экспромтом, а если вся интрига раскрыта заранее, то остается лишь серая рутина. Каково будет вам проходить этапы погружения во мрак, низвержения в кромешное безумие, ведая не только о том, что на последней остановке вас ждет что-то определенное, но и наперечет зная про каждый поворот? В чем тогда радость от путешествия? О, я гарантирую, что вы станете мрачно идти вперед, проклиная дурацкие условности и правила, запрещающие перескочить сразу в конец, но ведь перескочить нельзя.

-Хотелось бы узнать, что именно дожидается меня в конце!

-Ммм. - Всадник скривил губы и покачал головой. - Заманчиво было бы раскрыть вам тайну, но профессиональная этика прямо запрещает мне это. Скажу лишь, что в преисподней весьма жарко.

-Вот оно что...

-В хорошем смысле жарко. Все мое существование... - В голосе рыцаря смерти прозвучала доверительная нотка. - крутится вокруг бездны. У меня есть много мест и моделей экзистенции, равно как измерений - я многомерен. Но всегда мечтаю я возвратиться в низенький наш дом на берегу первозданного моря Хаоса, в дом, где возлежим мы совместно с Вечерней Зарей на очень простых, я бы даже сказал, элементарных частях конструкции, на обычных гравитонах, на всем том, на что мало кто обращает внимание. И, знаете, ни на что я не променяю это простоту, несложный, но приятный, граничащий с небытием быт, честную работу и крепкий сон. А после сна мы пьем с Вечерней Зарей вино с наших виноградников, в меру сладкое вино, глоточка которого иная вселенная, населенная бесчисленным множеством существ, могла бы и не вынести - взорвалась бы от горечи да черного пламени, собралась бы в кулачок весьма малый и растворилась в вое безграничного отчаяния. Это место, где мне рады, где меня знают, где каждая звездочка помнит мое имя, ну а здесь...

С этими словами всадник скептически, немного устало описал рукой полукруг.

-Здесь вокруг пустая местность в пустом пространстве, у него нет определенных координат, это просто зона на территории лабиринта - зона столь же далекая от конца его, как и от начала. Что бы ни ожидало вас в конце, ради того стоит преодолеть все препятствия, то стоит мечты, стоит надежды, подобной грезам девочки, ожидающей рыцаря на белом коне. Сегодня ты хуй простой, а завтра Лев Толстой, дорогой мой человек, завтра ты - Лев Толстой!

Довольный сказанным всадник рассмеялся и, размахнувшись четками, как пращей, безошибочно засадил человеку в лоб.