В последних числах сентября

В последних числах сентября в деревне тихо, как если бы демоны промежуточных территорий были удовлетворены последними колосьями и иными ритуальными действиями, которые предпринял сообразительный крестьянин. Никто не поет в эти "зависшие между сном и дремой" времена, молчат дворовые псы, не слышно уключин, а колеса огромных тракторов шуршат тихо-тихо, как лентопротяжный механизм старинного магнитофона. Лишь в глубокой ночи голосит птица кошмаров.


В такие дни легко узреть, как вся природа готова сдернуться, подобно покрывалу, и отбыть за с улыбкою нисходящим в бездны предков народом. Ближе к полночи года хорошо воссоздается ситуация молчащей вселенной: так в период конца цивилизации молчат небо и земля, конечно, не от того, что, как учит антропоцентризм, высшая сила решила наказать абстрактного человека, но в силу законов должного времени, ведь, когда боги, обладающие безупречным чувством тайминга, обжигают горшки и в точный срок как разжигают, так и гасят огонь, они не ставят своей примерной задачей произвести впечатление на микроорганизмы, не из которых состоит глина, а которые счастливо причастны к ее составу.

В одну из таких безмолвных утренностей я шел по лесной дороге и та (дорога) показалась мне туманной, почти неуловимой, как под траурными украшениями тело темнокожей невесты. Одним из компонентов художественного эффекта тумана является преувеличение форм, обратное тому преуменьшению, которое наблюдается в карстовых пещерах, где в виду кристальной чистоты воздуха преобладает камерная атмосфера. Но меня смутило то обстоятельство, что размеры всех вещей и без того относительны и, кстати говоря, обычно не задаются вопросом о том, является ли лесная дорога большой или малой, поэтому нельзя с определенностью оценить результаты ее увеличения.

Так или иначе, в сумерках мерцало промежуточное состояние, как если бы формы образовались не до конца и бриатическая чернота была фрагментарно прихорошена муаром румян, собранном в центре, по условной оси лесной дороги, заключенной в рамку пустоты. Мне привиделось даже, что есть две дороги, одна над другой, а затем появилась и третья, но я с улыбкою смотрел в пустоту, видя в ней самое дорогое и богатое, сердце мое запело, как та самая птица кошмаров - оно пело, пожалуй, единственное на много верст вокруг, потому что в пустоте я видел действительно что-то очень хорошее, такое, какое видит дитя, проводящее июнь и июль в ожидании того, как в августе его повезут на море, и оно смотрит на небо, на самолет, и знает, что скоро, очень скоро будет лететь по небу и убивать врагов силою мысли, а бордпроводницы с острыми лицами будут говорить "мир, мир" и подносить ему шипучий лимонад в легком пластиковом стаканчике.