Сон в зимнюю ночь

Обычным зимним днем Иван Ильич зашел в обыкновенную булочную и, к величайшему своему изумлению, остолбенел на пороге. Причиной тому было зрелище, а увидел он дорогу, которая начиналась прямо в булочной. По дороге же этой двигались существа - одни из них были в хитиновых оболочках, в то время как другие представляли собой оголенные нервы, свившиеся в клубок.

-Эй, Ильич... - Помахала рукой девушка, одетая в удивительного покроя сарафан. Она парила в воздухе и складывала руки на груди, после чего раскладывала и заводила их за спину.

-Пожалуйста, не обращайтесь ко мне так. Это вам не идет. Мое имя - это настоящее русское имя, происходит оно от немецкого Иоганн. По нему и обращайтесь.

Иван Ильич еще много чего хотел сказать, объяснить наболевшее, излить тяготившее, но не хотел заставлять девушку напрягаться из опасений, что та наморщит лобик, а вместе с ним и носик, в результате чего черты ее, являвшие до того момента целостную картину, предстанут в ракурсе некоего распада.

-Иоганн, Иоганн, повезло тебе увидеть путь духовный. Взойди же на дорогу и ступай вдаль.

-Начнем с того, что ни на какую дорогу я не взойду, а отойду лучше и лягу в придорожный бурьян. Буду лежать и мне ничего не сделается. Это первое. Во-вторых, объяснитесь, с чего вдруг в булочной появляется путь духовный?

-Это вообще-то долгая история...

Иван Ильич похолодел от ужаса, заметив сигналы, которые подавал язык тела девушки. Совокупность сигналов дала понять, что та вот прямо сейчас наморщит лобик.

-Нет, я не хочу слушать долгую историю. - Поспешно вставил он.

-Тогда короткую, Иоганн. - Она с достоинством опустила веки. - Послушай, сегодня в Гондурасе под троллейбус попала кошка. Хозяин был вне себя...

Девушка бросила на Ивана Ильича победоносный взгляд и продолжила:

-...А в Меренсгаузене напротив ратуши треснул камень в тридцать четвертом ряду брусчатки. Такова короткая история запутанной цепи событий, приведших к появлению духовного пути.

-Понимаю. А теперь я хотел бы перейти к практической части. Там за дорогой мне хотелось бы видеть снег. Если мне суждено лежать там, то пусть это произойдет в снегу. Я очень уж люблю холод, а в детстве, знаете-ли, украдкой прижимался лицом к холодильнику. А недавно в парке снял обувь, чтобы пройтись по снегу.

-Иоганн, Иоганн, получи свой слюнявый снег. - Девушка взмахнула рукавом и подняла метель, которая в два счета намела за дорогой сугроб.

"А почему слюнявый-то?" - Сразило Ивана Ильича наповал загадочное высказывание.

-А потому, что руку мою лобзали и лизали. Вот под рукавом-то снег и слюнявый.

-Понимаю. А можно-ли поменять освещение, чтобы была как бы ночь и острый серп луны со звездою яркой в черном небе пленительно сияли над едва приметными очертаниями долин?

-Послушай, сначала я хотела сказать, Иоганн, Иоганн, если идешь ложиться за дорогу, то иди уже, но потом подумала, а почему бы и нет? - С этими словами девушка сняла луну со своего лба и, завертевшись волчком, подпрыгнула. Туфельки ее хрустальные зазвенели в воздухе, а рученька протянулась да и залепила серп луны в самое небо. Затем вытащила девица звезду из-под языка своего и внимательно примастерила ее подле серпа. Ну а после этого она сняла сарафан да и затемнила небосвод этой струящейся теневой тканью.

-Славно как стало! - С воодушевлением певучим голосом проскрипел Иван Ильич. - А то не по-нраву мне свет солнечный, который зимою бесцеремонной наготой своей ластится и льнет.

Раскланялся, расшаркался он и пошел за дорогу, устроился поудобнее да и стал отдыхать от всех трудов своих.