суббота, 14 марта 2009 г.

Две блондинки

Своего рода улица, похожая на переулок и даже чем-то напоминающая тупик, наверное тем, что она существует среди города, а может среди сразу нескольких городов, самобытно, не требуя каких-нибудь еще ни улиц, ни набережных, ни площадей. Среди тысячи ее дверей каждая таит за собой полумраки всех оттенков коридоров, прихожих, парадных залов, проводит как минимум к двум другим дверям, и если один раз покинуть более-менее освещенную поверхность улицы, то несложно будет оказаться в таких ответвлениях квартирного массива, которые до сих пор сохранили обстановку двух-трехсотлетней давности и даже скелеты жильцов по-прежнему одеты в костюмы от лучших модельеров тех времен, но в-сущности тут уже давно никто не жил, потому что шанс попасть сюда, равно как и покинуть это место, почти равен нулю.

Когда-то давно меня попросили сопровождать дядюшку, приехавшего из Австралии (я уже писал про него раньше), по нашему родному городу. Надо заметить, что в городских чертах я разбирался очень мало, но это не мешало мне принять вид знатока и бросать по сторонам многозначительные взгляды, например, когда дядюшка попросил провести его с одной улицы на другую через дворы. С его опытом аборигена казалось естественным, что житель города знает каждую часть его как родную, как если бы город состоял из нескольких условных объектов, которые освещены в наборе открыток и окружены несколькими переулками, нужными для проживания так называемых коренных горожан.

Долго-ли, коротко-ли, дядюшка устал и уехал на такси, а я некоторым образом увлекся исследованием, потому что чувство гордости не позволяло мне сдаться. Я хотел понять, как достичь той улицы (на ней был какой-то знаменитый музей) и углубился в лабиринты дворов, пока не оказался в замкнутом с обеих сторон проулке длиною метров двести.

От меня не ускользнула пропажа всех так называемых городских звуков, которая была зарегестрирована моими органами чувств. Поверхность улицы заливало яркое полуденное солнце, а где-то над крышами истошно носились невидимые ласточки. Мне сделалось не по себе от тишины, ведь я, даже находясь у себя дома, включал вентилятор или какой другой прибор, поскольку меня начинало тошнить от тишины, заполнявшей голову неприятной ворочающейся пустотой.

У стенда с объявлениями стоял пожилой человек в фетровой шляпе и я от нечего делать остановился подле него, но когда бросил взгляд на то, что он внимательно изучал, был несказанно удивлен. На листах бумаги формата A4 красовались ряды имен, среди которых внимание мое привлекло одно выделенное оранжевым маркером, и каково же было мое удивление, когда оно оказалось моим собственным!

-Удивлены? - Вежливо осведомился человек, потряся в воздухе перед собой маркером. - Наверное, вы думаете, что вас тут ждали?

-Ну я даже не знаю. - Пожал я плечами.

-И напрасно. - Он цокнул языком. - Многие считают, что родившись на свет они основательно вляпались, но в действительности это не так. Подобно идущему в сапогах через весеннюю грязь, они не важны для грязи, их следы быстро исчезнут, а с другой стороны кусочки земли на подошвах никогда не вызовут у кого бы то ни было интереса.

-Вот в чем дело. Кажется, я понимаю, что вы хотите сказать.

-Так вот, я просто обвожу тут маркером разные надписи, чтобы убить время. Когда-то я родился, а потом умру и листы этой бумаги сначала выцветут, а затем просто рассыпятся в пыль. Тут вывешивают, знаете-ли, списки жильцов нашего города, но кого они могут интересовать?

Я понял, что человек говорит правду и у меня с души упал тяжелый камень. С благодарностью пожав ему руку, я развернулся и спортивным шагом пошел вдоль проезжей части в ту сторону, где заметил постового милиционера. Тот со скучающим видом подбрасывал в воздух пистолет, пытаясь силой мысли заставить его левитировать. Его лицо блестело от пота, фуражка сбилась набок, а правый глаз косил.

Косоглазые люди всегда вызывали у меня уважение и в юности я даже пытался подражать их манерам.

-Внешность часто бывает обманчива... - Бросил милиционер, мельком взглянув на меня. - Сегодня я кажусь человеком в форме, завтра меня примут за сутенера, но внутренний мой мир принадлежит только мне. У меня много имен, но среди них нет такого, какое показалось бы вам ненастоящим. Понимаете, я могу назваться сейчас кем угодно и вы примете это за чистую монету точно также, как внешность любого человека всегда принимается другими за данность.

-Я очутился в этом переулке... - Начал я, но постовой криво усмехнулся и, поймав пистолет, легко направил его дуло на меня.

-Знаю. - Серьезно сказал он. - Не продолжайте. Идите отсюда и не смейте больше мешать мне. Если увидите еще кого, кто занимается делом, проходите мимо.

Я жестами показал, что не хотел доставлять беспокойства, и двинулся прочь, но когда прошел всего несколько шагов, голос милиционера донесся сзади, произнеся то, что заставило меня вздрогнуть.

-В офисе, - сказал он, щелкая зубами, - у нас сидят две блондинки. Попробуйте обратиться к ним.

"А где офис-то?" - Промелькнуло в моем сознании, но, уповая на благоволение случая, я решил повременить с вопросами. Если бы мне удалось раскрыть какое-нибудь преступление, то, возможно, милиционер по-другому заговорил со мной. Я пообещал себе вернуться с уликами и принялся осматриваться. Немного дальше у фонаря стояла уличная девка, судя по скромной одежде которой, я заключил, что имею дело с проституткой.

"Если бы мне удалось найти какую-нибудь драгоценность, то я подарил бы ее ей и она сделалась разговорчивой. Возможно, мне удалось бы вытянуть из нее то, что сможет заинтересовать милиционера."

В куче мусора я довольно быстро нашел использованный презерватив, обладавший симпатической связью с заинтересовавшей меня девицей, а потому особенно ценный. Я бережно поднял его и подошел к проститутке, которая сразу-же, казалось, что-то заподозрила и повела головой, ее чуткие ноздри расширились, а на щеках заиграл румянец.

-Где вам удалось это найти? - Кокетливо проворковала она и подняла брови. - А знаете, сколько за него дадут на черном рынке?

-Он выглядит необычным. - Уклончиво предположил я.

-Дело в том, что у этой вещи весьма трагическая история. На днях группа уличных хулиганов вечером напала на дочь торговца Кацмана и подвергла ту насилию. Девочка была полностью обесчещена и вернулась домой только под утро совершенно голой. Ее одежду никак не могли найти и уже сдались, но теперь появляетесь вы с этим презервативом. Что-то тут слишком много совпадений, не находите?

-Вы хотите сказать, что одежду могли спрятать там-же, где презерватив?

-В том-то и дело! - Она просияла. - Эти недалекие юнцы находятся во власти инстинктов. Привыкнув использовать то или иное место для складирования награбленных вещей, они до конца дней не смогут изменить своих пристрастий!

-Честно говоря, я не заинтересован в том, чтобы раскрывать это дело. Мне просто хотелось сделать вам хороший подарок. Вот, возьмите, эту реликвию, за которую, как мне кажется, многие выложили бы целое состояние.

С этими словами я протянул ей презерватив, а она в порыве признательности прильнула ко мне сильным трепещущим телом. Я крепко сжал основание ее хвоста и поцеловал в лоб.

-Расскажите мне немного о себе. - Ласково обратился я к ней спустя несколько минут. - Что вас беспокоит? Может быть, у вас есть враги?

-Враги? - Она побледнела и прикусила губу. - Да не так уж много... Разве что спичечных дел мастер, вот это враг, а с остальными я более-менее лажу.

-Негодяй. - Сурово сказал я.

-С тех пор, как у нас на улице ввели запрет на ношение спичек, дела его пошли в гору. Раньше он был неприметным человеком и его дурной характер не выходил наружу. Но с тех пор, как он возглавил группировку спичечников, сила его возросла и он каждый день борется со мной, выходя в астрал. Усилием мысли он пытается уничтожить меня.

"Вот оно! - Подумал я. - Нелегальное производство и ношение спичек должно заинтересовать милицию. Если бы мне удалось раздобыть вещественное доказательство..."

-А у вас нету спичек? - Осторожно спросил я у девицы, которая в это время лизала мои усы, жмурясь от удовольствия. Услышав вопрос, она напряглась и немного отстранила голову, чтобы испытующе взглянуть на меня.

-Ну что вы, - сказала она, - у меня и карманов-то нет. Могу ли я чего-то спрятать при себе от посторонних?

Ее глаза сузились и в моей ладони оказался клочок бумаги, который я тотчас положил в карман.

-Я имею дело с ними исключительно в астрале, - горячо произнесла она, как человек, подозревающий о наличии в помещении жучков, - и никогда не могла понять, где находятся в позе лотоса сидящие их тела, а иначе собственноручно или своими зубами перегрызла бы нить, связывающую их с реальностью, дабы не могли они силой духа отныне мучать и терроризировать простых горожан!

Поцеловав копыта моей новой знакомой, я распрощался и зашел в бар, где за кружкою пива осторожно достал из кармана записку, на которой можно было разобрать адрес. Я выяснил у бармена дорогу, не опасаясь, что он может оказаться тайным осведомителем, ведь я был на стороне закона и вел расследование, которое должно было положить конец бандитизму. Если бы нас прослушивали, это было бы мне только на руку.

В бедняцкой хижине, куда привело меня расследование, было пусто, но все напоминало о незримой силе, витавшей в воздухе. Я живо направился к умывальнику, сообразив, что спички были спрятаны именно в нем. Мне пришлось попотеть, чтобы открутить массивную раковину и добраться до утопленной в стене трубы, но затем я невольно рассмеялся, заметив на той следы недавней сварки. Разумеется, коробок находился внутри и я живо поднялся на этаж выше, прихватив моток колючей проволоки, с помощью которой достаточно быстро выудил спички.

Теперь, когда средоточие силы и главная улика была у меня на руках, астральные воины не могли напасть на меня и дело можно было считать завершенным. Если бы они проявили расторопность, то могли остановить меня чуть раньше, когда я довольно легкомысленно дотрагивался до водопроводных труб без антистатических перчаток. Электрический скат в ванне мог полностью изменить события.

Окрыленный успехом я выходил из утлой хижины и слишком поздно заметил солнечный блик на линзе оптического прицела снайпера, что притаился на той стороне. Очнулся я, как водится, уже в наручниках, передо мной стоял ухмыляющийся милиционер, а рядом с ним бармен, торопливо дававший показания. Я заметил вдалеке уличную девку, но тотчас отвел глаза, давая понять, что не знаком с ней. Мне не хотелось впутывать ее в это дело.

-Спичечных дел мастер, - с холодной улыбкой обратился ко мне постовой, - давненько я мечтал лично познакомиться с вами. Подумать только, я и вы - мы беседуем вот так, просто, как два хороших знакомых. В самых ярких снах представлял я, каким будет этот момент, но и подумать не мог, что все произойдет столь легко. Позвольте спросить вас, с какой целью вы приняли решение сдаться властям?

-Я вовсе не сдавался. - Нахмурился я.

-До бросьте! Еще в первое мгновение, когда вы подошли ко мне, я узнал вас, ведь я видел вас во сне до этого неоднократно, и был до глубины души изумлен вашими намерениями. Я мог бы арестовать вас уже тогда, но повременил, желая, чтобы вы привели нас в штаб-квартиру. И вот теперь, - с этими словами он потряс в воздухе коробком, - вас отведут в офис, а завтра расстреляют. Наш город наконец сможет вздохнуть спокойно, а мирные жители тогда вернутся к своим счастливым занятиям.

-Вы, - его голос внезапно задрожал от гнева, - давали спички несовершеннолетним, практически детям. Не будем делать вид, будто вы не ведали, что эти несчастные дети могут предпринять по-незнанию. Сколько из них погибло, становясь безвольными игрушками в ваших руках, когда долгими вечерами, запершись в своих детских комнатках, соскабливали они горючую серу с деревянных безобидных палочек, а потом делали патроны! На вашей совести смерть, умирание, разложение, но вы процветали в то время, когда другие скатывались к гибели духовной. Нет прощения. Нет, совсем нет.

Он покачал головой и прислонился к стене, тяжело дыша и словно постарев на десяток лет.

Вскорести в офисе я испытал очередное потрясение. Заперев за мной решетку, постовой некоторое время не двигался, а прежде чем уйти, сказал:

-Я предупреждал вас, спичечных дел мастер, о том, что не шучу. Если бы вы тогда, на улице, решили договориться со мной, пообещав деньги и власть над миром духов, мне не нужно было бы доводить дело до этого... печального конца. Теперь уже ничего не изменить, а ведь я предупреждал.

Покачав головой, он ушел, а я обернулся и понял, что нахожусь в камере не один. В темноте блестели глаза и помещение пересекали золотистые линии, образовывавшие петли и спирали, они колыхались в воздухе, приближаясь ко мне.

Комментариев нет:

Отправить комментарий

Примечание. Отправлять комментарии могут только участники этого блога.

 

Поиск

D.A.O. Rating